Неточные совпадения
Таня
держала Гришу
за волосы, а он, с изуродованным злобой лицом, бил ее кулаками куда попало.
— Коли ругается, так лучше, — продолжал тот, — чем пуще ругается, тем лучше: по крайности, не прибьет, коли ругается. А вот как я жил у одного: ты еще не знаешь —
за что, а уж он, смотришь,
за волосы держит тебя.
Вдруг этот разговор нарушен был чьим-то воплем с другой стороны. Из дверей другой людской вырвалась Марина и быстро, почти не перебирая ногами, промчалась через двор.
За ней вслед вылетело полено, очевидно направленное в нее, но благодаря ее увертливости пролетевшее мимо. У ней, однако ж, были растрепаны
волосы, в руке она
держала гребенку и выла.
Главный кассир начал ходить по комнате. Впрочем, он более крался, чем ходил, и таки вообще смахивал на кошку. На плечах его болтался старый черный фрак, с очень узкими фалдами; одну руку он
держал на груди, а другой беспрестанно брался
за свой высокий и тесный галстух из конского
волоса и с напряжением вертел головой. Сапоги он носил козловые, без скрипу, и выступал очень мягко.
— Ничего; это у них хорошо приноровлено: они эдак кого
волосом подщетинят, тому хорошо ходить нельзя, а на коне такой подщетиненный человек еще лучше обыкновенного сидит, потому что он, раскорякой ходючи, всегда ноги колесом привыкает
держать и коня, как обручем, ими обтянет так, что ни
за что его долой и не сбить.
А забыл, парень, как сам ей дегтем ворота мазал?» Я-то пьян сидел, а он как схватит меня в ту пору
за волосы, как схватит, пригнул книзу-то: «Пляши, говорит, Акулькин муж, я тебя так буду
за волоса держать, а ты пляши, меня потешай!» — «Подлец ты!» — кричу.
Вот в этом-то и закорючка.
Уладить дело надо так,
Чтобы, во что бы то ни стало,
Все под носом ловил далекий он призрак
И с толку сбился бы искатель идеала.
Ведь черту, говорят, достаточно схватить
Кого-нибудь хоть
за единый
волос,
Чтоб душу всю его
держать за эту нить
И чтобы с ним она уж не боролась;
А дон Жуан душой как ни высок
И как ни велики в нем правила и твердость,
Я у него один подметил волосок,
Которому названье — гордость!
Марья Павловна
держала в руке большой раскрытый нож; ее густые русые
волосы слегка растрепались, небольшой зеленый листок запутался в них, коса выбилась из-под гребня, смуглое лицо зарумянилось, и красные губы раскрылись: платье казалось измятым. Она дышала быстро; глаза ее блестели; видно было, что она работала в саду. Она тотчас же вышла из комнаты, девочки побежали
за ней.
Боцман Кристоф
держал руку
за пазухой, и бронзовое лицо его, под снегом седых
волос, растягивалось в бешеную улыбку.
Он уже плохо видел, нетвердо ступал, неясно слышал; но все еще с некоторым fion зачесывал седые
волосы a la Titus, подтягивал мундир, прыскался духами, красил усы, волочился
за барышнями и бог знает для чего, кажется, из одного приличия,
держал французскую актрису на содержании.
Среднего роста, сутулый, с перекошенным левым плечом, бритое и прыщавое лицо, белобрысые усики, воспаленные глаза и гнилые зубы,
волосы длинные,
за уши. И на нем был «спинжак», только другого цвета, а поверх чуйка, накинутая на плечи, вязаный шарф и большие сапоги. Он постоянно откашливался, плевал и курил папиросу. Под левой мышкой
держал он тетрадь в переплете.
Над столом привстал и наклонил голову человек лет сорока, полный, почти толстый. Его темные вьющиеся
волосы, матовое широкое лицо, тонкий нос и красивая короткая борода шли к глазам его, черным, с длинными ресницами. Глаза эти постоянно смеялись, и в складках рта сидела усмешка. По тому, как он был одет и
держал себя, он сошел бы
за купца или фабриканта «из новых», но в выражении всей головы сказывалось что-то не купеческое.
И вслед
за тем, как бы прося прощения
за повелительный жест, кротко улыбнулся и с этой улыбкой оглянул публику. Вскинув
волосы рукой, которой он
держал смычок, Альберт остановился перед углом фортепьяно и плавным движением смычка провел по струнам. В комнате пронесся чистый, стройный звук, и сделалось совершенное молчание.
Вдруг — треск и раскатывающийся звон разбитого стекла. У входа, в дверях, стоял Спирька. Рубашка была запачкана грязью, ворот с перламутровыми пуговками оборван,
волосы взлохмачены, а в каждой руке он
держал по кирпичине. Одна
за другою обе полетели в окна. Звон и грохот. Ребята растерялись. А Спирька в пьяном исступлении хватал кирпич
за кирпичом из кучи, наваленной для ремонта прямо
за дверью, и метал в окна.
После прочтения приговора солдаты положили Остермана на пол лицом вниз, палачи обнажили ему шею, положили его на плаху, один
держал голову
за волосы, другой вынимал из мешка топор.
Попадья рассказывала и плакала, и о. Василий видел с беспощадною и ужасной ясностью, как постарела она и опустилась
за четыре года со смерти Васи. Молода она еще была, а в
волосах у нее пролегали уже серебристые нити, и белые зубы почернели, и запухли глаза. Теперь она курила, и странно и больно было видеть в руках ее папироску, которую она
держала неумело, по-женски, между двумя выпрямленными пальцами. Она курила и плакала, и папироска дрожала в ее опухших от слез губах.