Неточные совпадения
Деревья точно окаменели, и казалось, будто листва на них давно
замерла и уже больше не приходила в движение.
Воздух заструился на мгновение; по небу сверкнула огненная полоска: звезда покатилась. «Зинаида?» — хотел спросить я, но звук
замер у меня на губах. И вдруг все стало глубоко безмолвно кругом, как это часто бывает в средине ночи… Даже кузнечики перестали трещать в
деревьях — только окошко где-то звякнуло. Я постоял, постоял и вернулся в свою комнату, к своей простывшей постели. Я чувствовал странное волнение: точно я ходил на свидание — и остался одиноким и прошел мимо чужого счастия.
Князь бросил мельнику горсть денег, оторвал от
дерева узду коня своего, вскочил в седло, и застучали в лесу конские подковы. Потом топот
замер в отдаленье, и лишь колесо в ночной тиши продолжало шуметь и вертеться.
Побледнеет твой фантастический мир,
замрут, увянут мечты твои и осыплются, как желтые листья с
деревьев…
Я чувствую себя заключенным внутри холодного, масляного пузыря, он тихо скользит по наклонной плоскости, а я влеплен в него, как мошка. Мне кажется, что движение постепенно
замирает и близок момент, когда оно совсем остановится, — пароход перестанет ворчать и бить плицами колес по густой воде, все звуки облетят, как листья с
дерева, сотрутся, как надписи мелом, и владычно обнимет меня неподвижность, тишина.
Силинчи стала смотреть червей и увидала, что когда они
замирают, то на них бывает паутина. Она размотала эту паутину, спряла ее в нитки и соткала шелковый платок. Потом она приметила, что черви водятся на тутовых
деревьях. Она стала собирать лист с тутового
дерева и кормить им червей. Она развела много червей и научила свой народ, как водить их.
В «Фаусте» герой старается ободрить себя тем, что ни он, ни Вера не имеют друг к другу серьезного чувства; сидеть с ней, мечтать о ней — это его дело, но по части решительности, даже в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит его; речь несколько минут шла уже так, что ему следовало непременно сказать это, но он, видите ли, не догадался и не посмел сказать ей этого; а когда женщина, которая должна принимать объяснение, вынуждена наконец сама сделать объяснение, он, видите ли, «
замер», но почувствовал, что «блаженство волною пробегает по его сердцу», только, впрочем, «по временам», а собственно говоря, он «совершенно потерял голову» — жаль только, что не упал в обморок, да и то было бы, если бы не попалось кстати
дерево, к которому можно было прислониться.
Яркие точки костров, их огневое пламя сквозило между стволами
деревьев, освещая лес. Но там, в глубине его, царит темнота. И туда хорошенькая Любочка направила свои шаги,
замирая от охватившего ее чувства ужаса.
Было уже поздно. На небе взошла луна и бледным сиянием своим осветила безбрежное море. Кругом царила абсолютная тишина. Ни малейшего движения в воздухе, ни единого облачка на небе. Все в природе
замерло и погрузилось в дремотное состояние. Листва на
деревьях, мох на ветвях старых елей, сухая трава и паутина, унизанная жемчужными каплями вечерней росы, — все было так неподвижно, как в сказке о спящей царевне и семи богатырях.
Молодые люди
замерли на минуту, чутко прислушиваясь, не шевелясь, почти не дыша… Но никто не отозвался на неожиданно раздавшееся лошадиное ржание. По-видимому, в лесу все было по-прежнему тихо и спокойно. Вероятно, сама собой упавшая с
дерева ветка произвела этот легкий шум, встревоживший молодежь.
Таня ушла. Токарев сел на окно, закурил папироску. Росистый сад, облитый лунным светом, словно
замер. Было очень тихо. Только изредка полно и увесисто шлепалось о землю упавшее с
дерева яблоко. Вдали кричали петухи.
Темная ночь давно уже повисла над землею… Луна была задернута дождевыми облаками, ни одна звездочка не блестела на небосклоне, казалось, окутанном траурною пеленою. Могильная тишина, как бы сговорившись с мраком, внедрилась в Новгороде, кипящем обыкновенно деятельностью и народом. Давно уже сковала она его жителей безмятежным сном, и лишь изредка ветер, как бы проснувшись, встряхивал ветвями
деревьев, шевелил ставнями домов и опять
замирал.
Темная ночь давно уже повисла над землей… Луна была задернута дождевыми облаками, и ни одна звездочка не блестела на небосклоне, казалось, окутанном траурной пеленой. Могильная тишина, как бы сговорившись с мраком, внедрилась в Новгороде, кипящем обыкновенно деятельностью и народом. Давно уж сковала она его жителей безмятежным сном, и лишь изредка ветер, как бы проснувшись, встряхивал ветками
деревьев, шевелил ставнями домов и опять
замирал.
Сидели мы сейчас со Степой на террасе. Кругом все
замерло. Сквозь
деревья виднелся бледный перелив воды. Наши петербургские ночи точно каждую минуту хотят перейти в мрак и все-таки не переходят. Ждешь: вот-вот все померкнет, но полубелый, полутемный свет стоит над вами и обволакивает вас особой, грустною тишью.
— Отчего вы так грустны, Катерина Эдуардовна? — повторял он и без цели шел вперед, во тьму крепчавшей ночи. Раз он совсем близко коснулся
дерева и остановился в недоумении. Потом обвил шершавый ствол рукою, прижался к нему лицом, как к другу, и
замер в тихом отчаянии, которому не дано слез и бешеного крика. Потом тихо отшатнулся от
дерева, которое его приютило, и пошел дальше.