Неточные совпадения
— Пили уже и ели! — сказал Плюшкин. — Да, конечно, хорошего общества человека хоть где
узнаешь: он не ест, а сыт; а как эдакой какой-нибудь воришка, да его сколько ни корми… Ведь вот капитан — приедет: «Дядюшка, говорит, дайте чего-нибудь поесть!» А я ему такой же дядюшка, как он мне
дедушка. У себя дома есть, верно, нечего, так вот он и шатается! Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как
знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.
— А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил он. — Дедушка-то, я
знаю, кто у вас был: приказчик с толкучего. Вчера гости-то вышли от вас вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались в дом: жалость смотреть! Мать тоже на толкучем торговала крадеными да изношенными платьями.
— Вы
знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской фамилией. — Это Павел за что-то наградил его
дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил ему. — Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
Девицы были уже взрослые и окончившие свое воспитание, наружности не неприятной, веселого нрава и, хотя все
знали, что за ними ничего не дадут, все-таки привлекавшие в дом
дедушки нашу светскую молодежь.
Дедушка Трофимыч, который
знал родословную всех дворовых в восходящей линии до четвертого колена, и тот раз только сказал, что, дескать, помнится, Степану приходится родственницей турчанка, которую покойный барин, бригадир Алексей Романыч, из похода в обозе изволил привезти.
— Как не
знать! Он выучил меня дудочки вырезывать. Бывало (царство ему небесное!), идет из кабака, а мы-то за ним: «
Дедушка,
дедушка! орешков!» — а он нас орешками и наделяет. Все, бывало, с нами возится.
— Что, небось,
узнал в ту пору, как кузькину мать зовут! — смеется
дедушка, а за ним и все присутствующие.
— А Спассков целых три, — прибавляет
дедушка, — на экзамене, поди, спросят, так надо
знать. А ну-тко, Григорий, прочти: «И в Духа Святаго..»
Мне хочется возразить, что в Полтавской Переяславль, но,
зная, что
дедушка не любит возражений, я воздерживаюсь.
Дедушка садится играть с Гришей, который ласковее других и тверже
знает матушкину инструкцию, как следует играть со стариком.
Но из семейных разговоров
знаю, что он был человек скромный, хотя простоватый, и что
дедушка его не любил.
— Ишь, плут! — произносит
дедушка, любуясь на кота, — с утра уж
знает, когда рыбак должен пройти! Настась! а Настась!
— Ладно, — поощряет
дедушка, — выучишься — хорошо будешь петь. Вот я смолоду одного архиерейского певчего
знал — так он эту же самую песню пел… ну, пел! Начнет тихо-тихо, точно за две версты, а потом шибче да шибче — и вдруг октавой как раскатится, так даже присядут все.
—
Знаю,
дедушка,
знаю, как всегда!
—
Дедушка, сам не
знаю, что со мной делается…
Галактион долго не соглашался, хотя и не
знал, что делать с детьми. Агния убедила его тем, что дети будут жить у
дедушки, а не в чужом доме. Это доказательство хоть на что-нибудь походило, и он согласился. С Харченком он держал себя, как посторонний человек, и делал вид, что ничего не
знает об его обличительных корреспонденциях.
— Мачеха меня не любит, отец тоже не любит, и
дедушка не любит, — что же я буду с ними жить? Вот спрошу бабушку, где разбойники водятся, и убегу к ним, — тогда вы все и
узнаете… Бежим вместе?
— Я
знаю, это
дедушка ее…
Был великий шум и скандал, на двор к нам пришла из дома Бетленга целая армия мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья в момент преступления смирно гуляли по улице, ничего не
зная о моем диком озорстве, —
дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Рассказывал он вплоть до вечера, и, когда ушел, ласково простясь со мной, я
знал, что
дедушка не злой и не страшен. Мне до слез трудно было вспоминать, что это он так жестоко избил меня, но и забыть об этом я не мог.
— Легкий ты, тонкий, а кости крепкие, силач будешь. Ты
знаешь что: учись на гитаре играть, проси дядю Якова, ей-богу! Мал ты еще, вот незадача! Мал ты, а сердитый. Дедушку-то не любишь?
— Ну, вот еще выдумал! — усмехнулась она и тотчас же задумчиво прибавила: — Где уж мне: колдовство — наука трудная. А я вот и грамоты не
знаю — ни аза; дедушка-то вон какой грамотей едучий, а меня не умудрила богородица.
—
Знаю я, о чем вы шепчетесь! — выкрикивала Анна. — Трое ребятишек на руках: куды я с ними деваюсь? Ты вот своих-то бросил
дедушке на шею, да еще Прокопия смущаешь…
— А я только сегодня
узнал,
дедушка: и до глухого вести дошли. Вон Оников слышал на фабрике… Все болтают про Кишкина.
— Это мы и без тебя
знаем,
дедушка. А все-таки достиг ты нас всех, — ох, как еще достиг-то!.. Сказывают, и другие прочие из орды-то твоей выворотятся по осени.
Благодарю за известие о водворении Бакунина в доме Лучших. Хорошо
знать его на хороших руках, но я хотел бы, чтоб ты мне сказал, на ком он затевает жениться? Может быть, это знакомая тебе особа — ты был
дедушкой всех томских невест. И я порадовал бы его матушку, если б мог сказать ей что-нибудь положительное о выборе ее сына. Неизвестность ее тревожит, а тут всегда является Маремьяна. [Речь идет об M. А. Бакунине. Об этом — и в начале следующего письма.]
Хотя я много читал и еще больше слыхал, что люди то и дело умирают,
знал, что все умрут,
знал, что в сражениях солдаты погибают тысячами, очень живо помнил смерть
дедушки, случившуюся возле меня, в другой комнате того же дома; но смерть мельника Болтуненка, который перед моими глазами шел, пел, говорил и вдруг пропал навсегда, — произвела на меня особенное, гораздо сильнейшее впечатление, и утонуть в канавке показалось мне гораздо страшнее, чем погибнуть при каком-нибудь кораблекрушении на беспредельных морях, на бездонной глубине (о кораблекрушениях я много читал).
Дедушка поморщился и сказал: «Ну, так пусть отец кормит их как
знает».
Тут я
узнал, что
дедушка приходил к нам перед обедом и, увидя, как в самом деле больна моя мать, очень сожалел об ней и советовал ехать немедленно в Оренбург, хотя прежде, что было мне известно из разговоров отца с матерью, он называл эту поездку причудами и пустою тратою денег, потому что не верил докторам.
После я
узнал, что они боялись
дедушки.
Мы торопились, чтоб приехать поранее, потому что в Коровине, где все
знали и моего
дедушку, и отца, мы услыхали, что
дедушка нездоров.
Нового я
узнал, что завтра
дедушку повезут хоронить в село Неклюдово, чего он именно не желал, потому что не любил всего неклюдовского.
Она повела нас в горницу к
дедушке, который лежал на постели, закрывши глаза; лицо его было бледно и так изменилось, что я не
узнал бы его; у изголовья на креслах сидела бабушка, а в ногах стоял отец, у которого глаза распухли и покраснели от слез.
Я вслушивался в беспрестанные разговоры об этом между отцом и матерью и наконец
узнал, что дело уладилось: денег дал тот же мой книжный благодетель С. И. Аничков, а детей, то есть нас с сестрой, решились завезти в Багрово и оставить у бабушки с
дедушкой.
Узнав о смерти моего
дедушки, которого она называла вторым отцом и благодетелем, Прасковья Ивановна писала к моему отцу, что «нечего ему жить по пустякам в Уфе, служить в каком-то суде из трехсот рублей жалованья, что гораздо будет выгоднее заняться своим собственным хозяйством, да и ей, старухе, помогать по ее хозяйству.
Он добрый, ты должен любить его…» Я отвечал, что люблю и, пожалуй, сейчас опять пойду к нему; но мать возразила, что этого не нужно, и просила отца сейчас пойти к
дедушке и посидеть у него: ей хотелось
знать, что он станет говорить обо мне и об сестрице.
Дедушка уже без языка и никого не
узнает; хочет что-то сказать, глядит во все глаза, да только губами шевелит…» Новый, еще страшнейший образ умирающего
дедушки нарисовало мое воображение.
Мы остановились у первого крестьянского двора, и после я
узнал, что отец посылал спрашивать о
дедушке: отвечали, что он еще жив.
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это
дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед
дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри!..
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет — и тихо поет…
«
Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как град?..»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
—
«
Дедушка! ты вспоминаешь
Страшное что-то?.. скажи!»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь,
Честью всегда дорожи…
—
«Что ж ты там,
дедушка, жил?..»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь!
«
Дедушка, слышишь? хочу я
Всё непременно
узнать!»
Дедушка, внука целуя,
Шепчет...
Мамаше хотелось серьги, а
дедушка все нарочно обманывал ее и говорил, что подарит не серьги, а брошку; и когда он принес серьги и как увидел, что мамаша уж
знает, что будут серьги, а не брошка, то рассердился за то, что мамаша
узнала, и половину дня не говорил с ней, а потом сам пришел ее целовать и прощенья просить…
Я пришла и
узнала, что
дедушка переехал, и пошла искать его в новый дом.
Дедушка вдруг рассердился и сказал мне: «Ну, бери как
знаешь, ступай».
— Нет, Ваня, он не умер! — сказала она решительно, все выслушав и еще раз подумав. — Мамаша мне часто говорит о
дедушке, и когда я вчера сказала ей: «Да ведь
дедушка умер», она очень огорчилась, заплакала и сказала мне, что нет, что мне нарочно так сказали, а что он ходит теперь и милостыню просит, «так же как мы с тобой прежде просили, — говорила мамаша, — и все ходит по тому месту, где мы с тобой его в первый раз встретили, когда я упала перед ним и Азорка
узнал меня…»
А когда уж он пошел от меня, я тихонько пошла за ним, потому что заранее так вздумала, чтоб
узнать, где живет
дедушка, и сказать мамаше.
Она ему на фортепьяно играла и книги читала по вечерам, а
дедушка ее целовал и много ей дарил… все дарил, так что один раз они и поссорились, в мамашины именины; потому что
дедушка думал, что мамаша еще не
знает, какой будет подарок, а мамаша уже давно
узнала какой.
Я ходила в лавочку за хлебом: вдруг увидела человека с Азоркой, посмотрела и
узнала дедушку.