Неточные совпадения
Вечером матушка сидит, запершись в своей комнате. С села доносится до нее густой гул, и она боится выйти, зная, что не в силах будет поручиться за себя. Отпущенные на праздник
девушки постепенно возвращаются домой… веселые. Но их сейчас же убирают по чуланам и укладывают спать. Матушка чутьем
угадывает эту процедуру, и ой-ой как колотится у нее в груди всевластное помещичье сердце!
Девушка скорее
угадала эти слова, чем расслышала: так тихо вырвался этот стон из уст матери.
Но потом каждый день я
угадывал в ней что-нибудь новое, до тех пор мне совсем незнакомое, как будто нарочно скрытое от меня, как будто
девушка нарочно от меня пряталась, — и что за наслаждение было это отгадывание!
Когда она отвернулась, уходя с Ботвелем, ее лицо — как я видел его профиль — стало озабоченным и недоумевающим. Они прошли, тихо говоря между собой, в дверь, где оба одновременно обернулись взглянуть на меня;
угадав это движение, я сам повернулся уйти. Я понял, как дорога мне эта, лишь теперь знакомая
девушка. Она ушла, но все еще как бы была здесь.
«Турки» были своего домашнего приготовления, и не нужно было особенной проницательности, чтобы
угадать в них переодетых
девушек.
Так и есть! Так я и знал, что дело идет о женщине, — пусть она
девушка, все едино! Ну, скажите, отчего это у меня было совершенно непоколебимое предчувствие, что, как только уедем, явится женщина? Недаром слова Эстампа «упрямая гусеница» заставили меня что-то подозревать в этом роде. Только теперь я понял, что
угадал то, чего ждал.
— О, вы
угадали с первого раза! — отвечал я в восторге, что моя
девушка умница: это при красоте никогда не мешает. — Да, вы с первого взгляда
угадали, с кем имеете дело. Точно, я робок с женщинами, я в волненье, не спорю, не меньше, как были вы минуту назад, когда этот господин испугал вас… Я в каком-то испуге теперь. Точно сон, а я даже и во сне не гадал, что когда-нибудь буду говорить хоть с какой-нибудь женщиной.
— Ты
угадала,
девушка. От тебя трудно скрыться. И правда, зачем тебе быть скиталицей около стад пастушеских? Да, я один из царской свиты, я главный повар царя. И ты видела меня, когда я ехал в колеснице Аминодавовой в день праздника Пасхи. Но зачем ты стоишь далеко от меня? Подойди ближе, сестра моя! Сядь вот здесь на камне стены и расскажи мне что-нибудь о себе. Скажи мне твое имя?
Я внимательно посмотрел на маленькую женщину, почти
девушку, на ее небольшие желтые руки, и в душе подивился ее смелости; мне на память пришел случай, когда однажды я должен был вынуть большую занозу из ноги одного шалуна, и как эта мудреная операция бросила меня в холодный пот, и я готов был бежать, чтобы избавиться только от своей трудной роли; докторша, кажется,
угадала истинный ход моих мыслей и с прежней улыбкой проговорила...
Стыдливый и робкий, как
девушка в своей первой любви, страшно чуткий и проницательный, как она, — он
угадывал малейшие невысказанные желания Иисуса, проникал в сокровенную глубину его ощущений, мимолетных вспышек грусти, тяжелых мгновений усталости.
Ему было хорошо в эту минуту. Он всем сердцем, всем рассудком, всею волею склонялся перед этой открытой простотой и беззаветной искренностью. Разом обдав его своим ясным взглядом,
девушка заметила,
угадала и поняла все и, еще больше зардевшись, вдруг примолкла и тихо, немножко смущенно опустилась на прежнее место.
Отобедали и тотчас кто за карты, кто смотреть на хозяйство Андрея Александрыча. Иные по саду разошлись… И Дуня пошла в сад, одинокая, молчаливая. На одной из дорожек неожиданно встретилась она с отцом Прохором. Залюбовался он на высокие густолистные каштаны и чуть слышно напевал какую-то церковную песнь. Сняв широкополую шляпу и низко поклонясь, завел он с Дуней разговор, изредка поглядывал на нее с жалобною улыбкой, будто
угадывая душевное ее горе и бурю тревожных сомнений. Жаль стало ему бедную
девушку.
Чутьем влюбленного он
угадывал, что сердце прелестной
девушки принадлежит ему, но горизонт его светлого счастья омрачился первой тучкой — тучкой размышления.
Не жалованье и не стол с квартирою удерживали ее сложить с себя обязанности компаньонки
девушки, которая смотрит на нее, как на врага, а самая эта
девушка, в которой Елизавета Петровна чутким сердцем
угадывала жертву чьей-то адски искусно задуманной и исполняемой интриги.
В этой исхудалой, бледной восковой бледностью
девушке можно было с трудом
угадать всего за каких-нибудь три-четыре недели тому назад цветущую здоровьем красавицу.
Чутьем любящего сердца
угадал он, что боготворимая им
девушка не может быть счастлива с этим себялюбивым, испорченным человеком.
Чутким сердцем влюбленного граф
угадывал это и понимал, что его любовь к ней почти безнадежна. Только чудо может заставить ее заплатить ему взаимностью. Он оскорбил ее явно выраженным желанием сделать своей любовницей, а не женой, и гордая
девушка никогда не простит ему этого.
— Надо спешить со свадьбой! — говорила Марья Петровна,
угадывая, что кроме горя есть и другие причины нервного расстройства молодой
девушки.
— Кажись,
угадал. И отчего ты,
девушка так скрытна со мной? Я, чай, тебе вместо отца. Мне бы первому надо все выложить…