Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли
Начальник просыпается?»
— Не знаю. Ты иди!
Нам говорить не велено! —
(Дала ему двугривенный).
На то у губернатора
Особый есть швейцар. —
«А где он? как назвать его?»
— Макаром Федосеичем…
На лестницу поди! —
Пошла, да
двери заперты.
Присела я, задумалась,
Уж
начало светать.
Пришел фонарщик с лестницей,
Два тусклые фонарика
На площади задул.
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того, еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В это же время выбежала в
дверь старая бригадирова экономка и
начала Аленку усовещивать.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила
дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью
начала говорить с ним.
Она слышала и шаги Василия Лукича, подходившего к
двери и кашлявшего, слышала и шаги подходившей няни; но сидела, как окаменелая, не в силах ни
начать говорить, ни встать.
— Если так… — вдруг побледнев,
начал Алексей Александрович, но в это время адвокат встал и опять вышел к
двери к перебивавшему его помощнику.
Услыхав голос Анны, нарядная, высокая, с неприятным лицом и нечистым выражением Англичанка, поспешно потряхивая белокурыми буклями, вошла в
дверь и тотчас же
начала оправдываться, хотя Анна ни в чем не обвиняла ее. На каждое слово Анны Англичанка поспешно несколько раз приговаривала: «yes, my lady». [да, сударыня.]
Ужасно, главное, то»…
начала она, но не докончила своей мысли, потому что Матрена Филимоновна высунулась из
двери.
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет
дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою.
Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я
начал рассматривать черты его лица.
Он лежал в первой комнате на постели, подложив одну руку под затылок, а другой держа погасшую трубку;
дверь во вторую комнату была заперта на замок, и ключа в замке не было. Я все это тотчас заметил… Я
начал кашлять и постукивать каблуками о порог — только он притворялся, будто не слышит.
Через минуту я был уже в своей комнате, разделся и лег. Едва мой лакей запер
дверь на замок, как ко мне
начали стучаться Грушницкий и капитан.
Но, увы! комендант ничего не мог сказать мне решительного. Суда, стоящие в пристани, были все — или сторожевые, или купеческие, которые еще даже не
начинали нагружаться. «Может быть, дня через три, четыре придет почтовое судно, — сказал комендант, — и тогда — мы увидим». Я вернулся домой угрюм и сердит. Меня в
дверях встретил казак мой с испуганным лицом.
Он
начал было возражать, страшило грубо заговорило: «Приказано сей же час!» Сквозь
дверь в переднюю он увидел, что там мелькало и другое страшило, взглянул в окошко — и экипаж.
Даже из-за него уже
начинали несколько ссориться: заметивши, что он становился обыкновенно около
дверей, некоторые наперерыв спешили занять стул поближе к
дверям, и когда одной посчастливилось сделать это прежде, то едва не произошла пренеприятная история, и многим, желавшим себе сделать то же, показалась уже чересчур отвратительною подобная наглость.
Заметив, что закуска была готова, полицеймейстер предложил гостям окончить вист после завтрака, и все пошли в ту комнату, откуда несшийся запах давно
начинал приятным образом щекотать ноздри гостей и куда уже Собакевич давно заглядывал в
дверь, наметив издали осетра, лежавшего в стороне на большом блюде.
После обеда я в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился в залу, как вдруг из-за
двери выскочила Наталья Савишна с скатертью в руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны,
начала тереть меня мокрым по лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Меня так это обидело, что я разревелся от злости.
— Слушай, Янкель! — сказал Тарас жиду, который
начал перед ним кланяться и запер осторожно
дверь, чтобы их не видели. — Я спас твою жизнь, — тебя бы разорвали, как собаку, запорожцы; теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
Он отворил
дверь и
начал слушать: в доме все совершенно спало.
Раскольников стоял и сжимал топор. Он был точно в бреду. Он готовился даже драться с ними, когда они войдут. Когда они стучались и сговаривались, ему несколько раз вдруг приходила мысль кончить все разом и крикнуть им из-за
дверей. Порой хотелось ему
начать ругаться с ними, дразнить их, покамест не отперли. «Поскорей бы уж!» — мелькнуло в его голове.
Он
начинал даже бредить. С ним что-то вдруг сделалось, точно ему в голову вдруг ударило. Дуня вскочила и бросилась к
дверям.
— Ба! Да и в самом деле! — закричал удивившийся Кох. — Так что ж они там! — И он неистово
начал дергать
дверь.
Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который
начал тем, что остановился в
дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал он тесную и низкую «морскую каюту» Раскольникова.
Робинзон (глядит в
дверь налево). Погиб Карандышев. Я
начал, а Серж его докончит. Наливают, устанавливаются в позу; живая картина. Посмотрите, какая у Сержа улыбка! Совсем Бертрам. (Поет из «Роберта».) «Ты мой спаситель». — «Я твой спаситель!» — «И покровитель». — «И покровитель». Ну, проглотил. Целуются. (Поет.) «Как счастлив я!» — «Жертва моя!» Ай, уносит Иван коньяк, уносит! (Громко.) Что ты, что ты, оставь! Я его давно дожидаюсь. (Убегает.)
Фифи радостно бросилась вон, в надежде, что ее поведут гулять, но, оставшись одна за
дверью,
начала скрестись и повизгивать. Княжна нахмурилась, Катя хотела было выйти…
…Самгин сел к столу и
начал писать, заказав слуге бутылку вина. Он не слышал, как Попов стучал в
дверь, и поднял голову, когда
дверь открылась. Размашисто бросив шляпу на стул, отирая платком отсыревшее лицо, Попов шел к столу, выкатив глаза, сверкая зубами.
Он встал и
начал быстро пожимать руки сотрапезников, однообразно кивая каждому гладкой головкой, затем, высоко вскинув ее, заложив одну руку за спину, держа в другой часы и глядя на циферблат, широкими шагами длинных ног пошел к
двери, как человек, совершенно уверенный, что люди поймут, куда он идет, и позаботятся уступить ему дорогу.
И, крепко пожимая руку его,
начала жаловаться: нельзя сдавать квартиру, в которой скрипят
двери, не притворяются рамы, дымят печи.
Ушел. Коротко, точно удар топора, хлопнула
дверь крыльца. Минутный диалог в прихожей несколько успокоил тревогу Самгина. Путешествуя из угла в угол комнаты, он
начал искать словесные формы для перевода очень сложного и тягостного ощущения на язык мысли. Утомительная путаница впечатлений требовала точного, ясного слова, которое, развязав эту путаницу, установило бы определенное отношение к источнику ее — Тагильскому.
Он пошел в концерт пешком, опоздал к
началу и должен был стоять в
дверях у входа в зал.
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на
дверь, встал. В столовой девушка
начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою
дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Самгин подошел к
двери в зал; там шипели, двигали стульями, водворяя тишину; пианист, точно обжигая пальцы о клавиши, выдергивал аккорды, а дама в сарафане, воинственно выгнув могучую грудь, высочайшим голосом и в тоне обиженного человека
начала петь...
Самгин еще в
начале речи Грейман встал и отошел к
двери в гостиную, откуда удобно было наблюдать за Таисьей и Шемякиным, — красавец, пошевеливая усами, был похож на кота, готового прыгнуть. Таисья стояла боком к нему, слушая, что говорит ей Дронов. Увидав по лицам людей, что готовится взрыв нового спора, он решил, что на этот раз с него достаточно, незаметно вышел в прихожую, оделся, пошел домой.
Да, царь исчез. Снова блеснули ледяные стекла
дверей; толпа выросла вверх, быстро
начала расползаться, сразу стало тише.
Она как будто
начинала бредить. Потом вдруг замолкла. Это было так странно, точно она вышла из комнаты, и Самгин снова почувствовал холод испуга. Посидев несколько минут, глядя в заостренное лицо ее, послушав дыхание, он удалился в столовую, оставив
дверь открытой.
Вдруг ему стало так легко, весело; он
начал ходить из угла в угол, даже пощелкивал тихонько пальцами, чуть не закричал от радости, подошел к
двери Ольги и тихо позвал ее веселым голосом...
— Нет, нет! — понизив голос и поглядывая на
дверь, заговорил Обломов, очевидно встревоженный. — Нет, пожалуйста, ты и не
начинай, не говори…
После обеда, лишь только было он, лежа на диване,
начал кивать головой, одолеваемый дремотой,
дверь из хозяйской половины отворилась, и оттуда появилась Агафья Матвеевна с двумя пирамидами чулок в обеих руках.
Захар
начал закупоривать барина в кабинете; он сначала покрыл его самого и подоткнул одеяло под него, потом опустил шторы, плотно запер все
двери и ушел к себе.
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он
начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в
дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как машина.
В
начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и на цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к
двери барского кабинета и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к замочной скважине глаз.
Ему ль теперь у
двери гроба
Начать учение измен
И потемнять благую славу?
Вдруг ей показалось, что
дверь ее
начинает понемногу отворяться, вот скрипнула…
Он подумал немного, потупившись, крупные складки показались у него на лбу, потом запер
дверь, медленно засучил рукава и, взяв старую вожжу, из висевших на гвозде,
начал отвешивать медленные, но тяжелые удары по чему ни попало.
Вскоре у бабушки в спальне поднялась штора, зашипел в сенях самовар, голуби и воробьи
начали слетаться к тому месту, где привыкли получать от Марфеньки корм. Захлопали
двери, пошли по двору кучера, лакеи, а занавеска все не шевелилась.
Спорить и пререкаться с ним, как вчера, я не захотел и встал выходить, на всякий случай бросив ему, что я «постараюсь». Но вдруг он меня удивил невыразимо: я уже направлялся к
двери, как он, внезапно, ласково обхватив мою талию рукой,
начал говорить мне… самые непонятные вещи.
— Послушайте, батюшка, —
начал я еще из
дверей, — что значит, во-первых, эта записка? Я не допускаю переписки между мною и вами. И почему вы не объявили то, что вам надо, давеча прямо у князя: я был к вашим услугам.
Но смеяться на море безнаказанно нельзя: кто-нибудь тут же пойдет по каюте, его повлечет наклонно по полу; он не успеет наклониться — и, смотришь, приобрел шишку на голове; другого плечом ударило о косяк
двери, и он
начинает бранить бог знает кого.
Скинув всё мокрое и только
начав одеваться, Нехлюдов услыхал быстрые шаги, и в
дверь постучались. Нехлюдов узнал и шаги и стук в
дверь. Так ходила и стучалась только она.
— Дело мое к вам в следующем, —
начал Симонсон, когда-тo они вместе с Нехлюдовым вышли в коридор. В коридоре было особенно слышно гуденье и взрывы голосов среди уголовных. Нехлюдов поморщился, но Симонсон, очевидно, не смущался этим. — Зная ваше отношение к Катерине Михайловне, —
начал он, внимательно и прямо своими добрыми глазами глядя в лицо Нехлюдова, — считаю себя обязанным, — продолжал он, но должен был остановиться, потому что у самой
двери два голоса кричали враз, о чем-то споря...
Веревкин только вздохнул и припал своим красным лицом к тарелке. После ботвиньи Привалов чувствовал себя совсем сытым, а в голове
начинало что-то приятно кружиться. Но Половодов время от времени вопросительно посматривал на
дверь и весь просиял, когда наконец показался лакей с круглым блюдом, таинственно прикрытым салфеткой. Приняв блюдо, Половодов торжественно провозгласил, точно на блюде лежал новорожденный...
В
двери кабинета пролезает кучер Илья и безмолвно останавливается у порога; он нерешительно
начинает что-то искать своей монументальной рукой на том месте, где его толстая голова срослась с широчайшими плечами.