Неточные совпадения
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я
дам тебе записочку (садится к столу, пишет
записку и между тем говорит):эту
записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень обрадовало: оно
давало мне право печатать эти
записки, и я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением.
Дай Бог, чтоб читатели меня не наказали за такой невинный подлог!
Покамест все это было еще судейская тайна и до ушей его не дошло, хотя верная
записка юрисконсульта, которую он вскоре получил, несколько
дала ему понять, что каша заварится.
— Глупости! Где у вас нелегальщина? Письма,
записки Маракуева — есть?
Давайте все мне.
— Тосю я уважаю. Единственную. Она в Ростове-на-Дону. Недавно от нее посланец был с
запиской, написала, чтоб я выдал ему деньжата ее, 130 рублей. Я
дал 300. У меня много их, денег. А посланец эдакий… топор. Сушеная рыба. Ночевал у меня. Он и раньше бывал у Тоси. Какой-то Тырков, Толчков…
—
Дай мне лист почтовой бумаги, — спросил Штольц, —
записку написать.
Вера, на другой день утром рано,
дала Марине
записку и велела отдать кому-то и принести ответ. После ответа она стала веселее, ходила гулять на берег Волги и вечером, попросившись у бабушки на ту сторону, к Наталье Ивановне, простилась со всеми и, уезжая, улыбнулась Райскому, прибавив, что не забудет его.
— Очень жалею; стало быть, вам самим нужен покой… Вы
дадите какой-нибудь ответ на эту
записку?
— Нет, этого я не вижу, и она мне не говорила о любви, а
дала вот эту
записку и просила подтвердить, что она не может и не желает более видеться с вами и получать писем.
Через день пришел с Волги утром рыбак и принес
записку от Веры с несколькими ласковыми словами. Выражения: «милый брат», «надежды на лучшее будущее», «рождающаяся искра нежности, которой не хотят
дать ходу» и т. д., обдали Райского искрами счастья.
Мне грустно, что разочарую читателя сразу, грустно, да и весело. Пусть знают, что ровно никакого-таки чувства «мести» нет в целях моей «идеи», ничего байроновского — ни проклятия, ни жалоб сиротства, ни слез незаконнорожденности, ничего, ничего. Одним словом, романтическая
дама, если бы ей попались мои
записки, тотчас повесила бы нос. Вся цель моей «идеи» — уединение.
Вот тогда-то и понадобятся подобные «
Записки», как ваши, и
дадут материал — были бы искренни, несмотря даже на всю их хаотичность и случайность…
В самом деле, мы в Сингапуре, в Китае других сигар, кроме чирут, не видали. Альфорадор обещал постараться приготовить сигары ранее двух недель и
дал нам
записку для предъявления при входе, когда захотим его видеть. Мы ушли, поблагодарив его, потом г-д Абелло и Кармена, и поехали домой, очень довольные осмотром фабрики, любезными испанцами, но без сигар.
Баниосы вечером приехали сказать, что полномочные согласны и просили
дать им
записку об этих условиях.
Передали
записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум пустился в новые объяснения: старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал рукой, как будто догадался, в чем дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы. Старик взял отца Аввакума за рукав и, схватив кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят
дать», — решили мы и больше к ним уже не приставали.
— В крепости? Ну, туда я могу
дать тебе
записку к барону Кригсмуту. C’est un très brave homme. [Это очень достойный человек.] Да ты сам его знаешь. Он с твоим отцом товарищ. Il donne dans le spiritisme. [Он увлекается спиритизмом.] Ну, да это ничего. Он добрый. Что же тебе там надо?
Другую
записку граф Иван Михайлович
дал к влиятельному лицу в комиссии прошений.
Граф Иван Михайлович выслушал Нехлюдова так, как он, бывало, выслушивал доклады правителя дел, и, выслушав, сказал, что он
даст ему две
записки — одну к сенатору Вольфу, кассационного департамента.
— Н-нет, семейство не в Сицилию, а семейство ваше на Кавказ, раннею весной… дочь вашу на Кавказ, а супругу… продержав курс вод тоже на Кав-ка-зе ввиду ее ревматизмов… немедленно после того на-пра-вить в Париж, в лечебницу доктора пси-хиатра Ле-пель-летье, я бы мог вам
дать к нему
записку, и тогда… могло бы, может быть, произойти…
Вообрази: я ей отписал о всем приключившемся, и, представь, она мне мигом отвечает
запиской, карандашом (ужасно любит
записки писать эта
дама), что «никак она не ожидала от такого почтенного старца, как отец Зосима, — такого поступка!» Так ведь и написала: «поступка»!
— Напротив, очень рада. Только что сейчас рассуждала опять, в тридцатый раз: как хорошо, что я вам отказала и не буду вашей женой. Вы в мужья не годитесь: я за вас выйду, и вдруг
дам вам
записку, чтобы снести тому, которого полюблю после вас, вы возьмете и непременно отнесете, да еще ответ принесете. И сорок лет вам придет, и вы все так же будете мои такие
записки носить.
Я тебе к нему
записку дам, а ты покажи.
— Просто, не вино даже, можно сказать, а сироп. — Он вынул красненькую бумажку. — Кажется, будет довольно? — он повел глазами по
записке — на всякий случай,
дам еще 5 рублей.
— По-настоящему, — начала старуха, показывая мне маленькую
записку, — я бы должна была
дать вам это только в случае, если б вы зашли ко мне сами, но вы такой прекрасный молодой человек. Возьмите.
Наконец, я сел и, вспомнив о своей коварной вдове (официальным воспоминанием об этой
даме заключался каждый мой день), достал одну из ее
записок.
Подумав об этом, я написал к Маццини
записку и спросил его, примет ли Гарибальди приглашение в такую
даль, как Теддингтон; если нет, то я его не буду звать, тем дело и кончится, если же поедет, то я очень желал бы их обоих пригласить.
Мой сосед, исправленный Диффенбахом, в это время был в трактире; когда он вскарабкался на свое место и мы поехали, я рассказал ему историю. Он был выпивши и, следственно, в благодушном расположении; он принял глубочайшее участие и просил меня
дать ему в Берлине
записку.
В глухую ночь, когда «Москвитянин» тонул и «Маяк» не светил ему больше из Петербурга, Белинский, вскормивши своей кровью «Отечественные
записки», поставил на ноги их побочного сына и
дал им обоим такой толчок, что они могли несколько лет продолжать свой путь с одними корректорами и батырщиками, литературными мытарями и книжными грешниками.
[Органист и учитель музыки, о котором говорится в «
Записках одного молодого человека», И. И. Экк
давал только уроки музыки, не имев никакого влияния.
— Я отлучался, — сказал он, — вчера ввечеру еще в город и встретил комиссара, вылезавшего из брички. Узнавши, что я из нашего села,
дал он мне эту
записку и велел на словах тебе сказать, батько, что заедет на возвратном пути к нам пообедать.
Ей принадлежат «Письма оттуда», напечатанные в «Современных
записках», которые, впрочем, не
дают о ней вполне верной характеристики.
Управляющий отбирал виновных, отправлял их в часть с поименной
запиской и с пометкой, сколько кому ударов
дать; причем письмо на имя квартального всегда заканчивалось припиской: «при сем прилагается три рубля на розги».
Тымь тогда была покрыта глубоким снегом, так как на дворе стоял март, но всё же это путешествие
дало ему в высшей степени интересный материал для
записок.
— Это два шага, — законфузился Коля. — Он теперь там сидит за бутылкой. И чем он там себе кредит приобрел, понять не могу? Князь, голубчик, пожалуйста, не говорите потом про меня здесь нашим, что я вам
записку передал! Тысячу раз клялся этих
записок не передавать, да жалко; да вот что, пожалуйста, с ним не церемоньтесь:
дайте какую-нибудь мелочь, и дело с концом.
— Извините меня, напротив, мне тотчас же удалось передать вашу
записку, в ту же минуту как вы
дали, и точно так, как вы просили. Она очутилась у меня опять, потому что Аглая Ивановна сейчас передала мне ее обратно.
— Помилуйте, и без обиды натурально хочется узнать; вы мать. Мы сошлись сегодня с Аглаей Ивановной у зеленой скамейки ровно в семь часов утра, вследствие ее вчерашнего приглашения. Она
дала мне знать вчера вечером
запиской, что ей надо видеть меня и говорить со мной о важном деле. Мы свиделись и проговорили целый час о делах, собственно одной Аглаи Ивановны касающихся; вот и всё.
— Этот человек уверяет, — резко сказала Аглая, когда князь кончил читать, — что слово «разорвите всё» меня не скомпрометирует и не обяжет ничем, и сам
дает мне в этом, как видите, письменную гарантию, этою самою
запиской.
Брат… говорит, что ты хотел
дать ему какую-то
записку ко мне, но забыл. Я в этом тебя узнаю, любезный мой сосед…
— Чего рты-то порасстегивали, дурачье! — сказал спокойно Платонов. —
Давай сюда
записку.
Оставив у них
записку, в которой извещал их о новой беде, и прося, если к ним придет Нелли, немедленно
дать мне знать, я пошел к доктору; того тоже не было дома, служанка объявила мне, что, кроме давешнего посещения, другого не было.
Когда мы говорили с Катей о назначении человека, о призвании и обо всем этом, она указала мне на них и немедленно
дала мне к ним
записку; я тотчас же полетел с ними знакомиться.
— Ну — дядю Михаила и молотком не оглушишь. Сейчас он мне: «Игнат — в город, живо! Помнишь женщину пожилую?» А сам
записку строчит. «На, иди!..» Я ползком, кустами, слышу — лезут! Много их, со всех сторон шумят, дьяволы! Петлей вокруг завода. Лег в кустах, — прошли мимо! Тут я встал и
давай шагать, и
давай! Две ночи шел и весь день без отдыха.
И рассказывал Павлу о какой-нибудь несправедливости полиции или администрации фабрики. В сложных случаях Павел
давал человеку
записку в город к знакомому адвокату, а когда мог — объяснял дело сам.
Немного спустя, ему
дали составить другую
записку.
— Понемножку. Но скучаю, что настоящего дела нет. Впрочем, на днях
записку составить поручили; я в два дня кончил и подал свой труд, да что-то молчат. Должно быть, дело-то не очень нужное; так, для пробы пера,
дали, чтоб испытать, способен ли я.
На другой день
записка за
запиской к Александру. Он не являлся и не
давал ответа. На третий, на четвертый день то же. Юлия написала к Петру Иванычу, приглашая его к себе по важному делу. Жену его она не любила, потому что она была молода, хороша и приходилась Александру теткой.
Санин не
дал ему восторгаться, вручил ему
записку, объяснил ему, кому и как ее передать…
Санин два раза прочел эту
записку — о, как трогательно мил и красив показался ему ее почерк! — подумал немного и, обратившись к Эмилю, который, желая
дать понять, какой он скромный молодой человек, стоял лицом к стене и колупал в ней ногтем, — громко назвал его по имени.
— Да мне еще Петр Степанович в Швейцарии именно на вас указал, что вы можете вести типографию и знакомы с делом. Даже
записку хотел от себя к вам
дать, да я забыла.
— Нет, но это все равно: Дашков дружен с Сперанским.
Дайте мне вашу
записку! Я передам ее Михаилу Михайлычу, — проговорил Егор Егорыч.