Неточные совпадения
Он хотел было
дать ей книгу прочесть. Она, медленно шевеля губами, прочла про себя
заглавие и возвратила книгу, сказав, что когда придут Святки, так она возьмет ее у него и заставит Ваню прочесть вслух, тогда и бабушка послушает, а теперь некогда.
— Только вот беда, — продолжал Леонтий, — к книгам холодна. По-французски болтает проворно, а
дашь книгу, половины не понимает; по-русски о сю пору с ошибками пишет. Увидит греческую печать, говорит, что хорошо бы этакий узор на ситец, и ставит книги вверх дном, а по-латыни
заглавия не разберет. Opera Horatii [Сочинения Горация (лат.).] — переводит «Горациевы оперы»!..
По воскресеньям, после обедни, позволяли ему играть, то есть
давали ему толстую книгу, таинственную книгу, сочинение некоего Максимовича-Амбодика, под
заглавием: «Символы и эмблемы».
Во время японской войны я написал ряд фельетонов под
заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных врагов — я не стеснялся в фамилиях, хотя мне угрожали судом, — но зато
дали успех газете.
— Ни капельки не слишком-с. «Это — язва здешних мест», по выражению знаменитого баснописца, господина Крылова. Вот кто эти две дамы-с! Вы не изволили читать прекрасное сочинение его сиятельства князя Урусова под
заглавием «Полицейский урядник»?
Во все время этого объяснения Захар не
давал отдыха языку своему. Он опровергал с неописанною наглостью все обвинения, требовал очной ставки с Герасимом, называл его мошенником, призывал в доказательство своей невинности расписку, в которой не был даже поименован, складывал всю вину на Гришку, говорил, что приемыш всему делу голова-заглавие, поминутно обращался к дружбе Федота Кузьмича и проч. Но Федот Кузьмич только подтрунивал, а гуртовщик, державший Захара за ворот рубахи, не переставал его потряхивать.
Визит незнакомой
дамы, да еще в такую позднюю пору, не остался для нее тайной: ее воображенью тотчас представилась зияющая бездна, на краю которой я стоял, и она то и дело вздыхала, охала и произносила вполголоса французские сентенции, почерпнутые ею из рукописной книжечки под
заглавием: Extraits de lecture [Выписки из прочитанного (фр.).], а вечером на моем ночном столике очутилось сочинение Де Жерандо, развернутое на главе...
Я посоветовал ему выписать несколько книг и обещал
дать их список, но Майданов предупредил меня. Он списал
заглавия всех тех книг, которые я имел с собою.
— В таком случае
давайте начинать. Господи благослови. Начнем с
заглавия… Memoires.
Ко мне он обратился прямо, в тоне самого бывалого редактора-издателя, с предложением
дать в его"Дело"повесть. Это была та вещь, которая появилась у него под
заглавием"По-американски".
Это
дало мне как беллетристу мотив рассказа, появившегося в газете под
заглавием"Последняя депеша"…
Представили меня и старику Сушкову, дяде графини Ростопчиной, написавшему когда-то какую-то пьесу с
заглавием вроде"Волшебный какаду". От него пахнуло на меня миром"Горя от ума". Но я отвел душу в беседе с М.С.Щепкиным, который мне как автору никаких замечаний не делал, а больше говорил о таланте Позняковой и, узнав, что ту же роль в Петербурге будет играть Снеткова, рассказал мне, как он ей
давал советы насчет одной ее роли, кажется, в переводной польской комедийке"Прежде маменька".
Под этим
заглавием «Итоги писателя» я набросал уже в начале 90-х годов, в Ницце, и дополнил в прошлом году, как бы род моей авторской, исповеди. Я не назначал ее для печати; но двум-трем моим собратам, писавшим обо мне,
давал читать.
Если б прикинуть Дерптский университет к германским, он, конечно, оказался бы ниже таких, как Берлинский, Гейдельбергский или Боннский. Но в пределах России он
давал все существенное из того, что немецкая нация вырабатывала на Западе. Самый немецкий язык вел к расширению умственных горизонтов, позволял знакомиться со множеством научных сочинений, неизвестных тогдашним студентам в России и по
заглавиям.
Оказалось, — стихотворение, правда, мое,
заглавие ему
дала редакция, а в «Модный свет» оно попало потому, что и «Всемирная иллюстрация» и «Модный свет» издавались одною фирмою, Герман Гоппе и К°, и стихи мои из одной редакции были переданы в другую.
— Белло-с; прежде вот Дюма гремел, а теперь Белло… И
заглавие всякой книжки умеет
дать:"Девица Жиро — жена моя". Ну, каждому и занятно.
Это заметно из того, что он
дал всем тетрадям одно общее
заглавие; сверх того, в описаниях современников его нередко упоминается о том или другом из членов семейства Пшеницыных, имевших с самими оригиналами портретов сношения и связи.