Неточные совпадения
Зося
подарила вас своей молодостью, своей
красотой, — остальное все на вашей совести.
Красавина.
Красота моя неописанная! Младой вьюнош, чем
дарить будешь?
Пили, ели, а потом,
Хлебосольного царя
За прием благодаря,
Стали дочь его
дарить:
«Будешь в золоте ходить;
Будешь чудо
красоты...
— За что на меня, безродного, ты сыплешь такими милостями, за что меня, сироту горемычного, хочешь
подарить ты таким неизреченным счастием?.. Не видал я еще очей княжны Евпраксии, но слышал, что
красоты она неописуемой, что умна она и разумна, как немногие… Как благодарить мне тебя, отец названый, за посул один такого счастия?.. Покажусь ли я только люб княжне — твоей дочери?
Гаврила Семенович Синявин был купец-миллионер — один из выдающихся тузов петербургского хлебного берега. Он был вдовец и жил с дочерью, Надеждою Гавриловной, красивой двадцатидвухлетней девушкой, чернобровой, круглолицей, как говорится, кровь с молоком, обладающей тем типом русской
красоты, о представительницах которой сложилась поговорка: «Взглянет — рублем
подарит».
Сам Иннокентий Тихонов Беспрозванных был степенный мужик-скопидом, хотя еще совсем молодой, — ему было лет тридцать пять. В хозяйстве и скопидомстве была ему примерною помощницею жена его — Татьяна Дмитриевна, красивая баба лет двадцати шести, один из типов тех русских крестьянок, дышащих
красотой, здоровьем и силой, о которых сложилась народная поговорка: «Взглянет — рублем
подарит», — и о работе которых на пашне так красиво сказал поэт: «Что взмах — то готова копна».
Мысль угодить повелителю правоверных,
подарив ему диковинную
красоту, блеснула в его голове, и с того времени смотрел он на княжну как на лучшее украшение султанского гарема, как на будущую свою владычицу и покровительницу.
Природа — этот величайший и гениальнейший из художников —
дарит изредка мир такими воплощениями
красоты, в которых перечисленные нами образцы находятся в какой-то наисовершенной гармонии.
— Нет, радость моя, речь-то у нас была об Антоне-лекаре. А куда как жаль, что басурман! такого молодца и между нашими москвичами поискать. Всем взял: и ростом, и пригожеством; взглянет — словно жемчугом окатным
дарит, кудри по плечам лежат, словно жар горят, бел, румян, будто красная девица. Диву даешься, откуда такая
красота, с божьего ли изволения или неспросту, от нечистого наваждения. Так бы и глядела на него, да кабы не грех молвить, и на том свете досыта б не насмотрелась.