Неточные совпадения
— Я
устал? Никогда еще не
уставал.
Давайте не спать всю ночь! Пойдемте гулять.
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь
устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых
дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
Мазурка клонилась к концу: несколько пожилых мужчин и
дам подходили прощаться с бабушкой и уезжали; лакеи, избегая танцующих, осторожно проносили приборы в задние комнаты; бабушка заметно
устала, говорила как бы нехотя и очень протяжно; музыканты в тридцатый раз лениво начинали тот же мотив.
— Взятку надобно
дать, —
устало сказал Захарий.
— Бог мой, это, кажется, не очень приятная
дама! —
усталым голосом сказала она. — Еврейка? Нет? Как странно, такая практичная. Торгуется, как на базаре. Впрочем, она не похожа на еврейку. Тебе не показалось, что она сообщила о Дмитрии с оттенком удовольствия? Некоторым людям очень нравится сообщать дурные вести.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох,
устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. —
Дай мне пить, вон там, на столе!
— Я и не говорила бы, если б не письма. Мне нужен покой… Бабушка! увези, спрячь меня… или я умру! Я
устала… силы нет…
дай отдохнуть… А он зовет туда… хочет прийти сам…
— Та совсем дикарка — странная такая у меня. Бог знает в кого уродилась! — серьезно заметила Татьяна Марковна и вздохнула. — Не надоедай же пустяками брату, — обратилась она к Марфеньке, — он
устал с дороги, а ты глупости ему показываешь.
Дай лучше нам поговорить о серьезном, об имении.
— Скорей! я замучаюсь, пока она не узнает, а у меня еще много мук… — «И это неглавная!» — подумала про себя. —
Дай мне спирт, там где-то… — прибавила она, указывая, где стоял туалет. — А теперь поди… оставь меня… я
устала…
Я
устал и с удовольствием поглядывал на хребет каждой лошадки; но жители не
дают лошадей, хотя я видел у одного забора множество их оседланных и привязанных.
Дальше пишем: «Такой вердикт не
давал суду права, — продолжал он быстро, — подвергнуть Маслову уголовному наказанию, и применение к ней 3 пункта 771 статьи
Устава уголовного судопроизводства составляет резкое и крупное нарушение основных положений нашего уголовного процесса.
— В чужой монастырь со своим
уставом не ходят, — заметил он. — Всех здесь в скиту двадцать пять святых спасаются, друг на друга смотрят и капусту едят. И ни одной-то женщины в эти врата не войдет, вот что особенно замечательно. И это ведь действительно так. Только как же я слышал, что старец
дам принимает? — обратился он вдруг к монашку.
— Да пусти же его; пусти, неотвязная… — с досадой заговорил Моргач, —
дай ему присесть на лавку-то; вишь, он
устал… Экой ты фофан, братец, право фофан! Что пристал, словно банный лист?
— Однако я
устала, — говорит она и бросается на турецкий диван, идущий во всю длину одной стены зала. — Дети, больше подушек! да не мне одной! и другие
дамы, я думаю,
устали.
Кирсанов плохо помогал им, был больше, даже вовсе на стороне
дам, и они втроем играли, пели, хохотали до глубокой ночи, когда,
уставши, развели, наконец, и непоколебимых ревнителей серьезного разговора.
Александр так
устал в своем гошпитале, надобно скорее
дать ему обедать».
— Даже и мы порядочно
устали, — говорит за себя и за Бьюмонта Кирсанов. Они садятся подле своих жен. Кирсанов обнял Веру Павловну; Бьюмонт взял руку Катерины Васильевны. Идиллическая картина. Приятно видеть счастливые браки. Но по лицу
дамы в трауре пробежала тень, на один миг, так что никто не заметил, кроме одного из ее молодых спутников; он отошел к окну и стал всматриваться в арабески, слегка набросанные морозом на стекле.
Наконец около полуночи
усталый хозяин прекратил танцы, приказал
давать ужинать, а сам отправился спать.
Незнакомая
дама,
усталая с дороги или еще не успевшая разобраться, как назло, не являлась к нам в воксал.
—
Дай посижу,
устала, — начинает она, — лёгко ли место, пол-Москвы сегодня обегала.
Устал я ужасно.
Дашь мне, Фирс, переодеться. (Уходит к себе через залу, за ним Фирс.)
На очень многие вопросы, ежедневно возбуждаемые практикой, он совсем не
дает ответа, отсюда широкое поле для произвольных толкований и незаконных действий; в самых затруднительных положениях он является часто совершенно бесполезною книгой, и отчасти поэтому, вероятно, г. Власов в некоторых управлениях при каторжных тюрьмах совсем не нашел
устава. е) Отсутствие единства в управлении каторгой.
Ст. 469 «
Устава»
дает право местному начальству без формального полицейского исследования определять и приводить в исполнение наказания за такие преступления и проступки ссыльных, за которые по общим уголовным законам полагаются наказания, не превосходящие лишения всех особенных прав и преимуществ с заключением в тюрьме.
Чем дальше вниз по реке, тем снег был глубже, тем больше мы
уставали и тем медленнее мы продвигались вперед. Надо было что-нибудь придумать. Тогда я решил завтра оставить нарты на биваке и пойти всем троим на разведку. Я прежде всего рассчитывал
дать отдых себе, моим спутникам и собакам. Я намеревался протоптать на лыжах дорогу, чтобы ею можно было воспользоваться на следующий день.
Природа
устала с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих конях я возил их в рудник,
Да только в другом экипаже.
Должно быть, дорога легка им была:
Шутили, смешили друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный
дали — я брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
— Если вы позволите, то я попросил бы у князя чашку чаю… Я очень
устал. Знаете что, Лизавета Прокофьевна, вы хотели, кажется, князя к себе вести чай пить; останьтесь-ка здесь, проведемте время вместе, а князь наверно нам всем чаю
даст. Простите, что я так распоряжаюсь… Но ведь я знаю вас, вы добрая, князь тоже… мы все до комизма предобрые люди…
Марья Дмитриевна появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая
дама, с почти ребяческим,
усталым и красивым личиком, в шумящем черном платье, с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек, с большими ногами и руками, с белыми ресницами и неподвижной улыбкой на толстых губах; в гостях жена никогда с ним не говорила, а дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
— Я тебя, курву, вниз головой спущу в дудку! — орал Мыльников,
устав от внушения. — Палач,
давай привяжем ее за ногу к канату и спустим.
— Ну,
давайте руку. Я очень рад, что я в вас не ошибся. Теперь прощайте. Мы все переговорили, и я
устал: силы плохи.
Самый серьезный русский мужичок, вабящий перепелов в то время, когда ему нужно бы
дать покой своим
усталым членам, всегда добродушно относится к обтрепанному франту.
— Миленький, зачем же его мучить? Может быть, он спать хочет, может быть, он
устал? Пускай поспит. Уж лучше я поеду домой. Вы мне
дадите полтинник на извозчика? Завтра вы опять ко мне приедете. Правда, душенька?
Пожатие рук, между Павлом и его
дамою, происходило беспрерывное. Убегая от ловящего, они стремительно кидались друг к другу почти в объятия, Павел при этом хватал ее и за кисть руки, и за локоть, а потом они,
усталые и тяжело дышавшие, возвращались к бегающим и все-таки продолжали держать друг друга за руки.
Как бы то ни было, но квартира его была действительно отделана как игрушечка, хотя Марья Петровна, по своей расчетливости, не слишком-то щедро
давала детям денег на прожитие; сверх того, княгиня почти публично называла его сынком,
давала ему целовать свои ручки и без
устали напоминала Митенькиным начальникам, что это перл современных молодых людей.
Дамы были бледны и смотрели
усталыми, покрасневшими глазами; смятые платья и разбившиеся прически дополняли картину.
— Разве же есть где на земле необиженная душа? Меня столько обижали, что я уже
устал обижаться. Что поделаешь, если люди не могут иначе? Обиды мешают дело делать, останавливаться около них — даром время терять. Такая жизнь! Я прежде, бывало, сердился на людей, а подумал, вижу — не стоит. Всякий боится, как бы сосед не ударил, ну и старается поскорее сам в ухо
дать. Такая жизнь, ненько моя!
Я была близким другом ему, я многим обязана его сердцу, он
дал мне все, что мог, от своего ума и, одинокий,
усталый, никогда не просил взамен ни ласки, ни внимания…
—
Устали вы, мамаша! Давайте-ка ляжем спать! — сказал Егор улыбаясь.
Так что когда наступит ночь и случайно вздумаешь
дать себе отчет в прожитом дне, то не успеешь и перечислить всего совершённого, как благодетельный сон уже спешит смежить глаза, чтоб вознаградить
усталый организм за претерпенную дневную сутолоку.
Что Груша раз ни споет, то я ей за то лебедя, и уже не считаю, сколько их выпустил, а
даю да и кончено, и зато другие ее все разом просят петь, она на все их просьбы не поет, говорит «
устала», а я один кивну цыгану: не можно ли, мол, ее понудить? тот сейчас на ее глазами поведет, она и поет.
— Не твое дело, — отвечала Настенька. — Однако я ужасно
устала и есть хочу. Что ж ты мне чаю не велишь
дать? — прибавила она.
На такого рода любезность вице-губернаторша также не осталась в долгу и, как ни
устала с дороги, но дня через два сделала визит губернаторше, которая продержала ее по крайней мере часа два и, непременно заставивши пить кофе, умоляла ее, бога ради, быть осторожною в выборе знакомств и даже
дала маленький реестр тем
дамам, с которыми можно еще было сблизиться.
—
Дай бог вам здоровья, Антон Иваныч, что не забываете нас! И подлинно сама не своя: такая пустота в голове, ничего не вижу! в горле совсем от слез перегорело. Прошу закусить: вы и
устали и, чай, проголодались.
Улыбка у нее была печальная, но чрезвычайно добрая; глаза были большие,
усталые и несколько косые, что
давало ей еще более печальное и привлекательное выражение.
Не глядя, видел, нет, скорее, чувствовал, Александров, как часто и упруго дышит грудь его
дамы в том месте, над вырезом декольте, где легла на розовом теле нежная тень ложбинки. Заметил он тоже, что, танцуя, она медленно поворачивает шею то налево, то направо, слегка склоняя голову к плечу. Это ей придавало несколько утомленный вид, но было очень изящно. Не
устала ли она?
— Довольно, Степан Трофимович,
дайте покой; измучилась. Успеем наговориться, особенно про дурное. Вы начинаете брызгаться, когда засмеетесь, это уже дряхлость какая-то! И как странно вы теперь стали смеяться… Боже, сколько у вас накопилось дурных привычек! Кармазинов к вам не поедет! А тут и без того всему рады… Вы всего себя теперь обнаружили. Ну довольно, довольно,
устала! Можно же, наконец, пощадить человека!
А он, Прудентов, не раз-де указывал господину начальнику на таковые и даже предлагал-де ввести в «
Устав» особливый параграф такого-де содержания: «Всякий, желающий иметь разговор или собеседование у себя на дому или в ином месте, обязывается накануне
дать о сем знать в квартал, с приложением программы вопросов и ответов, и, по получении на сие разрешения, вызвав необходимое для разговора лицо, привести намерение свое в исполнение».
— Здравствуй, князь, — сказал он, обнимая Никиту Романовича, — милости просим, садись; как же ты решился вернуться в Слободу, Никита Романыч? Но
дай сперва угостить тебя, ты, я чаю, с дороги
устал.
Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их братиею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом;
дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них
устав монашеский и служил примером в исполнении оного.
— А что, дядя Коршун,
устал небось спотыкаться? Ведь пока дело-то недурно идет; что-то будет
дале? Да чего ты так брови-то понасупил, дядя? Аль жаль тебе, что дело затеяли?
Я прихожу к вечеру
усталый, голодный, но мне кажется, что за день я вырос, узнал что-то новое, стал сильнее. Эта новая сила
дает мне возможность слушать злые насмешки деда спокойно и беззлобно; видя это, дед начинал говорить толково, серьезно...