Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и
давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны
подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Растаковский (входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог жизнь вашу и новой четы и
даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (
Подходит к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (
Подходит к ручке Марьи Антоновны.)
Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка был, да родители богатый подарок
дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже
подослала к супруге полотна три штуки; так он ко мне.
— Прекрасно поохотились и сколько впечатлений! — сказал Весловский
подходя к Кити, которая сидела за самоваром. — Как жалко, что
дамы лишены этих удовольствий!
Дав дорогу входившей
даме, Вронский
подошел к княгине и потом к Кити.
Толстый дворецкий, блестя круглым бритым лицом и крахмаленным бантом белого галстука, доложил, что кушанье готово, и
дамы поднялись. Вронский попросил Свияжского подать руку Анне Аркадьевне, а сам
подошел к Долли. Весловский прежде Тушкевича подал руку княжне Варваре, так что Тушкевич с управляющим и доктором пошли одни.
Нынче в Летнем Саду была одна
дама в лиловом вуале, за которой он с замиранием сердца, ожидая, что это она, следил, в то время как она
подходила к ним по дорожке.
— Никакой. Напротив, ребенок может убить медведя, — сказал он, сторонясь с легким поклоном пред
дамами, которые с хозяйкой
подходили к столу закусок.
Когда уже половина детей были одеты, к купальне
подошли и робко остановились нарядные бабы, ходившие за сныткой и молочником. Матрена Филимоновна кликнула одну, чтобы
дать ей высушить уроненную в воду простыню и рубашку, и Дарья Александровна разговорилась с бабами. Бабы, сначала смеявшиеся в руку и не понимавшие вопроса, скоро осмелились и разговорились, тотчас же подкупив Дарью Александровну искренним любованьем детьми, которое они выказывали.
Дарья Александровна
подошла к остановившемуся шарабану и холодно поздоровалась с княжной Варварой. Свияжский был тоже знакомый. Он спросил, как поживает его чудак-приятель с молодою женой, и, осмотрев беглым взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями коляску, предложил
дамам ехать в шарабане.
В середине мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсунским, Анна вышла на середину круга, взяла двух кавалеров и подозвала к себе одну
даму и Кити. Кити испуганно смотрела на нее,
подходя. Анна прищурившись смотрела на нее и улыбнулась, пожав ей руку. Но заметив, что лицо Кити только выражением отчаяния и удивления ответило на ее улыбку, она отвернулась от нее и весело заговорила с другою
дамой.
Я тотчас
подошел к княжне, приглашая ее вальсировать, пользуясь свободой здешних обычаев, позволяющих танцевать с незнакомыми
дамами.
Чичиков так занялся разговорами с
дамами, или, лучше,
дамы так заняли и закружили его своими разговорами, подсыпая кучу самых замысловатых и тонких аллегорий, которые все нужно было разгадывать, отчего даже выступил у него на лбу пот, — что он позабыл исполнить долг приличия и
подойти прежде всего к хозяйке.
Чичиков, разумеется,
подошел тот же час к
даме и, не говоря уже о приличном приветствии, одним приятным наклоненьем головы набок много расположил ее в свою пользу.
Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из
дам приятными словами,
подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие старички щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около
дам.
Сначала все к нему езжали;
Но так как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышат их домашни дроги, —
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.
«Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он
дамам к ручке не
подходит;
Всё да да нет; не скажет да-с
Иль нет-с». Таков был общий глас.
Когда стали
подходить к кресту, я вдруг почувствовал, что нахожусь под тяжелым влиянием непреодолимой, одуревающей застенчивости, и, чувствуя, что у меня никогда не достанет духу поднести свой подарок, я спрятался за спину Карла Иваныча, который, в самых отборных выражениях поздравив бабушку, переложил коробочку из правой руки в левую, вручил ее имениннице и отошел несколько шагов, чтобы
дать место Володе.
— Ей-богу, в самое лицо! Такой славный вояка! Всех взрачней.
Дай Бог ему здоровья, меня тотчас узнал; и когда я
подошел к нему, тотчас сказал…
Аркадий сказал правду: Павел Петрович не раз помогал своему брату; не раз, видя, как он бился и ломал себе голову, придумывая, как бы извернуться, Павел Петрович медленно
подходил к окну и, засунув руки в карманы, бормотал сквозь зубы: «Mais je puis vous donner de l'argent», [Но я могу
дать тебе денег (фр.).] — и
давал ему денег; но в этот день у него самого ничего не было, и он предпочел удалиться.
Избалованный ласковым вниманием дома, Клим тяжко ощущал пренебрежительное недоброжелательство учителей. Некоторые были физически неприятны ему: математик страдал хроническим насморком, оглушительно и грозно чихал, брызгая на учеников, затем со свистом выдувал воздух носом, прищуривая левый глаз; историк входил в класс осторожно, как полуслепой, и подкрадывался к партам всегда с таким лицом, как будто хотел
дать пощечину всем ученикам двух первых парт,
подходил и тянул тоненьким голосом...
Подошла дама в золотых очках, взяла его под руку и молча повела куда-то.
К
даме величественно
подошел высокий человек с лысой головой — он согнулся, пышная борода его легла на декольтированное плечо,
дама откачнулась, а лысый отчетливо выговорил...
Самгин
подошел к двери в зал; там шипели, двигали стульями, водворяя тишину; пианист, точно обжигая пальцы о клавиши, выдергивал аккорды, а
дама в сарафане, воинственно выгнув могучую грудь, высочайшим голосом и в тоне обиженного человека начала петь...
Из коридора к столу осторожно, даже благоговейно, как бы к причастию,
подошли двое штатских, ночной сторож и какой-то незнакомый человек, с измятым, неясным лицом, с забинтованной шеей, это от него пахло йодоформом. Клим подписал протокол, офицер встал, встряхнулся, проворчал что-то о долге службы и предложил Самгину
дать подписку о невыезде. За спиной его полицейский подмигнул Инокову глазом, похожим на голубиное яйцо, Иноков дружески мотнул встрепанной головой.
К маленькому оратору
подошла высокая
дама и, опираясь рукою о плечо, изящно согнула стан, прошептала что-то в ухо ему, он встал и, взяв ее под руку, пошел к офицеру. Дронов, мигая, посмотрев вслед ему, предложил...
— А! — встретил его Обломов. — Это вы, Алексеев? Здравствуйте. Откуда? Не
подходите, не
подходите; я вам не
дам руки: вы с холода!
В это время из подъезда выбежал огромный лакей, в ливрейном фраке нараспашку, с аксельбантами и в штиблетах. Он
подошел к казачку,
дал ему сначала оплеуху, потом назвал дураком.
Однако ж он
подошел к окну этого магазина и разглядывал сквозь стекла
дам: «Ничего не разглядишь, они стоят задом к окнам».
— А что, в самом деле, можно! — отвечал Мухояров задумчиво. — Ты неглуп на выдумки, только в дело не годишься, и Затертый тоже. Да я найду, постой! — говорил он, оживляясь. — Я им
дам! Я кухарку свою на кухню к сестре
подошлю: она подружится с Анисьей, все выведает, а там… Выпьем, кум!
— Так ты думаешь, я Марку
дам теперь близко
подойти к полкам?
Но неумышленно, когда он не делал никаких любовных прелюдий, а просто брал ее за руку, она
давала ему руку, брала сама его руку, опиралась ему доверчиво на плечо, позволяла переносить себя через лужи и даже, шаля, ерошила ему волосы или, напротив, возьмет гребенку, щетку, близко
подойдет к нему, так что головы их касались, причешет его, сделает пробор и, пожалуй, напомадит голову.
— Ну, она рассказала — вот что про себя.
Подходил ее бенефис, а пьесы не было: драматургов у нас немного: что у кого было, те обещали другим, а переводную ей
давать не хотелось. Она и вздумала сочинить сама…
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни приблизиться, ни взять Райского за руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он
подходил к ней, она прилично отодвигалась и
давала ему подле себя место.
Райский издали
дал знать о себе кашлем и
подошел к ней.
В комнате, даже слишком небольшой, было человек семь, а с
дамами человек десять. Дергачеву было двадцать пять лет, и он был женат. У жены была сестра и еще родственница; они тоже жили у Дергачева. Комната была меблирована кое-как, впрочем достаточно, и даже было чисто. На стене висел литографированный портрет, но очень дешевый, а в углу образ без ризы, но с горевшей лампадкой. Дергачев
подошел ко мне, пожал руку и попросил садиться.
Мы на этот раз
подошли к Нагасаки так тихо в темноте, что нас с мыса Номо и не заметили и стали
давать знать с батарей в город выстрелами о нашем приходе в то время, когда уже мы становились на якорь.
«Отошлите это в ученое общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого образования, пишите иначе.
Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Все
подходит под какой-то прозаический уровень.
Все, кроме старого Корчагина и
дам, вставали, когда он
подходил к ним.
Древний старик, кондитер Марьи Ивановны, с трясущейся головой, остановил Нехлюдова, похристосовался, и его жена, старушка с сморщенным кадычком под шелковой косынкой,
дала ему, вынув из платка, желтое шафранное яйцо. Тут же
подошел молодой улыбающийся мускулистый мужик в новой поддевке и зеленом кушаке.
—
Давайте же поговорим, — сказала она,
подходя к нему. — Как вы живете? Что у вас? Как? Я все эти дни думала о вас, — продолжала она нервно, — я хотела послать вам письмо, хотела сама поехать к вам в Дялиж, и я уже решила поехать, но потом раздумала, — бог знает, как вы теперь ко мне относитесь. Я с таким волнением ожидала вас сегодня. Ради бога, пойдемте в сад.
Увидав направо в домишке свет,
подошел, постучался в ставни и откликнувшегося мещанина, которому принадлежал домишко, попросил помочь ему дотащить мужика в частный дом, обещая тут же
дать за то три рубля.
—
Подойдите сюда, Алексей Федорович, — продолжала Lise, краснея все более и более, —
дайте вашу руку, вот так. Слушайте, я вам должна большое признание сделать: вчерашнее письмо я вам не в шутку написала, а серьезно…
Я
подхожу близко к той катастрофе, которая, разразившись внезапно, действительно, может быть, погубила Митю. Ибо я уверен, да и все тоже, все юристы после так говорили, что не явись этого эпизода, преступнику по крайней мере
дали бы снисхождение. Но об этом сейчас. Два слова лишь прежде о Грушеньке.
Приезжая
дама помещица, взирая на всю сцену разговора с простонародьем и благословения его, проливала тихие слезы и утирала их платочком. Это была чувствительная светская
дама и с наклонностями во многом искренно добрыми. Когда старец
подошел наконец и к ней, она встретила его восторженно...
В это время
подошли кони. Услышав наш выстрел, А. И. Мерзляков остановил отряд и пришел узнать, в чем дело. Решено было для добычи меда оставить двое стрелков. Надо было сперва
дать пчелам успокоиться, а затем морить их дымом и собрать мед. Если бы это не сделали мы, то все равно весь мед съел бы медведь.
— С прохожим мещанином сбежала, — произнес он с жестокой улыбкой. Девочка потупилась; ребенок проснулся и закричал; девочка
подошла к люльке. — На,
дай ему, — проговорил Бирюк, сунув ей в руку запачканный рожок. — Вот и его бросила, — продолжал он вполголоса, указывая на ребенка. Он
подошел к двери, остановился и обернулся.
Я
дал Лукерье слово исполнить ее просьбу и
подходил уже к дверям… она подозвала меня опять.
С рассветом казалось, что день будет пасмурный и дождливый, но к 10 часам утра погода разгулялась. Тогда мы увидели то, что искали. В 5 км от нас река собирала в себя все протоки. Множество сухих релок
давало возможность
подойти к ней вплотную. Но для этого надо было обойти болота и спуститься в долину около горы Кабарги.
Так с неделю гостила знакомая, и все было тихо в доме: Марья Алексевна всю неделю не
подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой), ключ от которого никому не
давала, и не била Матрену, и не била Верочку, и не ругалась громко.
Но я предупреждаю вас: если вы осмелитесь
подойти ко мне в театре, на улице, где-нибудь, — я
даю вам пощечину.