Неточные совпадения
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали,
гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни.
По ночам пред ним опять вставала картина белой
земли в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
Над городом, среди мелко разорванных облаков, сияло бледно-голубое небо,
по мерзлой
земле скользили холодные лучи солнца,
гулял ветер, срывая последние листья с деревьев, — все давно знакомо.
— А я — ждал, что вы спросите об этом, — откликнулся Тагильский, сунул руки в карманы брюк, поддернул их, шагнул к двери в столовую, прикрыл ее, сунул дымный окурок в
землю кадки с фикусом. И,
гуляя по комнате, выбрасывая коротенькие ноги смешно и важно, как петух, он заговорил, как бы читая документ...
— Ну да,
гулять, и я то же говорю. Вот ум его и пошел прогуливаться и пришел в такое глубокое место, в котором и потерял себя. А между тем, это был благодарный и чувствительный юноша, о, я очень помню его еще вот таким малюткой, брошенным у отца в задний двор, когда он бегал
по земле без сапожек и с панталончиками на одной пуговке.
С наступлением октября начинаются первые серьезные морозы.
Земля закоченела, трава
по утрам покрывается инеем, вода в канавках затягивается тонким слоем льда; грязь на дорогах до того сковало, что езда в телегах и экипажах сделалась невозможною. Но зато черностоп образовался отличный:
гуляй мужичок да погуливай. Кабы на промерзлую
землю да снежку Бог послал — лучше бы не надо.
И пошла
по горам потеха, и запировал пир:
гуляют мечи, летают пули, ржут и топочут кони. От крику безумеет голова; от дыму слепнут очи. Все перемешалось. Но козак чует, где друг, где недруг; прошумит ли пуля — валится лихой седок с коня; свистнет сабля — катится
по земле голова, бормоча языком несвязные речи.
Серафима по-своему мечтала о будущем этого клочка
земли: у них будет свой маленький садик, где она будет
гулять с ребенком, потом она заведет полное хозяйство, чтобы дома все было свое, на мельничном пруду будет плавать пара лебедей и т. д.
Хотя снега в открытых степях и
по скатам гор бывают мелки, потому что ветер,
гуляя на просторе, сдирает снег с гладкой поверхности
земли и набивает им глубокие овраги, долины и лесные опушки, но тем не менее от такого скудного корма несчастные лошади к весне превращаются в лошадиные остовы, едва передвигающие ноги, и многие колеют; если же пред выпаденьем снега случится гололедица и
земля покроется ледяною корою, которая под снегом не отойдет (как то иногда бывает) и которую разбивать копытами будет не возможно, то все конские табуны гибнут от голода на тюбеневке.
Наконец, в изнурении от ран и усталости, я падаю на
землю и кричу: «Победа!» Генерал подъезжает ко мне и спрашивает: «Где он — наш спаситель?» Ему указывают на меня, он бросается мне на шею и с радостными слезами кричит: «Победа!» Я выздоравливаю и, с подвязанной черным платком рукою,
гуляю по Тверскому бульвару.
Пантелей-государь ходит
по двору,
Кузмич
гуляет по широкому,
Кунья на нем шуба до
земли,
Соболья на нем шапка до верху,
Божья на нем милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярыни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то такой?
Боярыни молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!
А — май на
земле, Волга-то морем лежит, и волна
по ней стайно
гуляет, будто лебеди, тысячами, в Каспий плывут.
— Зачем ему
гулять? — сказал Пантелей. — Это только те
по ночам ходят, кого
земля не принимает. А купцы ничего… Купцы мученический венец приняли.
Вот эта-то глухомань и была для маленькой Маши ее детским садом, куда она вылезала из окна вровень с
землей. Отец, бывало, на репетиции, мать хлопочет
по хозяйству, а Машенька
гуляет одна-одинешенька. Рвет единственные цветы — колючий репей и в кровь руки исколет. Большие ливни вымывают иногда кости.
Что ж мало
гулял ты
по свету?
За что нас покинул, родной?
Одумал ты думушку эту,
Одумал с сырою
землей...
На этих словах Аделаиды Ивановны вдруг точно из-под
земли вырос граф Хвостиков, который с самого еще утра, как только успел умыться и переодеться с дороги, отправился
гулять по Москве.
Если человеку пришлось жить среди сибирских тундр или в заволжских солончаках, он может мечтать о волшебных садах с невиданными на
земле деревьями, у которых коралловые ветви, изумрудные листья, рубиновые плоды; но, переселившись в какую-нибудь Курскую губернию, получив полную возможность
гулять досыта
по небогатому, но сносному саду с яблонями, вишнями, грушами, мечтатель наверное забудет не только о садах «Тысячи и одной ночи», но и лимонных рощах Испании.
— Это все партии
гуляют по лесу, — объяснил Флегонт Флегонтович; он несколько раз выскакивал из экипажа и припадал ухом к
земле, чтобы лучше расслышать лошадиный топот. — Далеко до Сухого Пала осталось, Спирька?
В гости я к тебе
Не один пришел:
Я пришел сам-друг
С косой вострою;
Мне давно
гулятьПо траве степной,
Вдоль и поперек
С ней хотелося…
Раззудись, плечо,
Размахнись, рука!
Ты пахни в лицо,
Ветер с полудня!
Освежи, взволнуй
Степь просторную!
Зажужжи, коса,
Засверкай кругом!
Зашуми, трава
Подкошенная;
Поклонись, цветы,
Головой
земле!
Небо заволокло тучами, и
по земле гулял ветер, поднимая с
земли пыль, бумажки и перья…
Ой, леса, лесочки, хмелевые ночки!.. Видишь ты, синее звездистое небо, как Яр-Хмель-молодец
по Матушке-Сырой
Земле гуляет, на совет да на любовь молодых людей сближает?.. Видишь ты, небо, все ты слышишь, все: и страстный шепот, и тайные, млеющие речи… Щедро, ничего не жалея, жизнью и счастьем льешь ты на
землю, жизнью-любовью ты льешь… Праведное солнце!.. Ты корень, источник жизни, взойди, взгляни, благослови!..
Жалует Ярило «хмелевые» ночи, любит высокую рожь да темные перелески. Что там в вечерней тиши говорится, что там теплою ночью творится — знают про то Гром Гремучий, сидя на сизой туче, да Ярило,
гуляя по сырой
земле.
Но вот перед глазами расстилается широкое озеро. Это затопленные луга. Ветер
гуляет по нем, шумит и поднимает зыбь. То там, то сям видны островки и еще не залитые полоски
земли. Направление дороги указывают мосты и гати, которые размокли, раскисли и почти все сдвинуты с места. Вдали за озером тянется высокий берег Иртыша, бурый и угрюмый, а над ним нависли тяжелые, серые облака; кое-где
по берегу белеет снег.
Жизнь для гостей текла привольная. Вставали поздно, купались. Потом пили чай и расходились
по саду заниматься. На скамейках аллей, в беседках, на
земле под кустами, везде сидели и читали, — в одиночку или вместе. После завтрака играли в крокет или в городки, слушали Катину игру на рояли. Вечером уходили
гулять и возвращались поздно ночью. Токарев чувствовал себя очень хорошо в молодой компании и наслаждался жизнью.
Он долго сидел там, возле каких-то старых досок, из которых торчали гвозди, рядом с развалившейся бочкою засохшей извести; чувствовались свежесть и покой разрыхленной
земли, и молодым тополем сильно пахло, а
по дорожкам, недалеко от него,
гуляли разодетые люди, и музыка играла.
Пантелей государь ходит
по двору,
Кузьмин
гуляет по широкому,
Кунья на нем шуба до
земли,
Соболья на нем шапка до верху,
Божья на нем милость до веку.
Сужена-то смотрит из-под пологу,
Бояре-то смотрят из города,
Боярышни-то смотрят из терема.
Бояре-то молвят: чей-то господин?
А сужена молвит: мой дорогой!
Весна дохнула на
землю своим теплом и благоуханием, накинула зеленую сетку на рощи, ковры на луга, заговорила лепетом своих ручьев и шумною речью своих водопадов, запела песнями любви и свободы своих крылатых гостей. Пришло и лето. Ваня, в сопровождении Ларивона, посетил прежние любимые места свои; по-прежнему отзывалось в его сердце сердечное биение природы. Но не так часто уж
гулял он: Ваня полюбил книгу.
«Гей ты, верный наш слуга, Кирибеевич,
Аль ты думу затаил нечестивую?
Али славе нашей завидуешь?
Али служба тебе честная прискучила?
Когда всходит месяц — звезды радуются,
Что светлей им
гулять по поднéбесью;
А которая в тучку прячется,
Та стремглав на
землю падает…
Неприлично же тебе, Кирибеевич,
Царской радостью гнушатися;
А из роду ты ведь Скуратовых
И семьею ты вскормлен Малютиной...