Неточные совпадения
Хотя он и должен был вначале протираться в
грязном обществе, но в
душе всегда сохранял чистоту, любил, чтобы в канцеляриях были столы из лакированного дерева и все бы было благородно.
Я довольно нагляделся, как страшное сознание крепостного состояния убивает, отравляет существование дворовых, как оно гнетет, одуряет их
душу. Мужики, особенно оброчные, меньше чувствуют личную неволю, они как-то умеют не верить своему полному рабству. Но тут, сидя на
грязном залавке передней с утра до ночи или стоя с тарелкой за столом, — нет места сомнению.
Но у него
душа грязная: он знает и не решается; он знает и все-таки гарантии просит.
— Они
душу ломают… Это больнее — когда
душу грязными руками…
Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с
души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе,
грязная и грубая тяжесть. Нет, теперь он чувствовал, что поступил нехорошо, трусливо и неискренно, свалив всю нравственную вину на ограниченную и жалкую женщину, и воображал себе ее горечь, растерянность и бессильную злобу, воображал ее горькие слезы и распухшие красные глаза там, в уборной.
Всякие развлечения, вроде танцев, любительских спектаклей и т. п., он презирал всей своей загрубелой
душой, и не было таких
грязных и скверных выражений, какие он не прилагал бы к ним из своего солдатского лексикона.
— Я вам должна признаться, у меня тогда, еще с самой Швейцарии, укрепилась мысль, что у вас что-то есть на
душе ужасное,
грязное и кровавое, и… и в то же время такое, что ставит вас в ужасно смешном виде. Берегитесь мне открывать, если правда: я вас засмею. Я буду хохотать над вами всю вашу жизнь… Ай, вы опять бледнеете? Не буду, не буду, я сейчас уйду, — вскочила она со стула с брезгливым и презрительным движением.
Мне было странно видеть в его тетрадке, рядом с хорошими стихами, которые трогали
душу, множество
грязных стихотворений, возбуждавших только стыд. Когда я говорил ему о Пушкине, он указывал на «Гаврилиаду», списанную в его тетрадке…
Но всего более угнетало Кожемякина отношение окуровцев к женщине, оно с печальной ясностью обличало в тёмных
душах людей присутствие чего-то страшного, что — он чувствовал незаметно прилеплялось и к его
душе грязным, ядовитым пятном, вызывая соблазнительные, тревожные мысли и стыдное, болезненное напряжение в теле.
— Подняли? — спросил Фома, не зная, что ему сказать при виде этой безобразной тяжелой массы, и снова чувствуя обиду при мысли, что лишь ради того, чтобы поднять из воды эту
грязную, разбитую уродину, он так вскипел
душой, так обрадовался… — Что она?.. — неопределенно сказал Фома подрядчику.
Его речь полилась плавнее, голос окреп, события жизни связно потянулись одно за другим, развиваясь, точно клубок серых ниток, и освобождая маленькую, хилую
душу от
грязных и тяжёлых лохмотьев пережитого ею.
Но тут мне стало досадно на себя. Отчего я сразу не подошел к ней? Зачем скрылся и теперь крадусь по следам, как вор, в темноте? Чего же мне стыдиться? Что я сделал дурного? Откуда этот стыд собственного существования? Если это боязнь показать то серое
грязное пятно, которое залегло у меня в
душе… то почему же я стыжусь сознания истины?..
Был момент, когда Артамонову показалось, что этим пинком ноги он сбросил с
души своей какие-то
грязные лохмотья, тяжесть, надоевшую ему. Но в следующую минуту он, выглянув в сад, прислушался, притворил дверь и, наклонясь, сказал негромко...
— Нетление плоти! — кричал он. — Бой с дьяволом! Бросьте ему, свинье,
грязную дань! Укрощай телесный бунт, Петя! Не согрешив — не покаешься, не покаешься — не спасёшься. Омой
душу! В баню ходим, тело моем? А —
душа?
Душа просит бани. Дайте простор русской
душе, певучей
душе, святой, великой!
Жил он в подвале
грязного дома и занимался столярной работой для «равновесия тела и
души».
Смотрел я, как по
грязному полу двигаются, лениво шаркая ногами, «девушки для радости», как отвратительно трясутся их дряблые тела под назойливый визг гармоники или под раздражающий треск струн разбитого пианино, смотрел — и у меня зарождались какие-то неясные, но тревожные мысли. От всего вокруг истекала скука, отравляя
душу бессильным желанием куда-то уйти.
Эти крутые узкие улицы, черные от угольной пыли, к ночи всегда становились липкими и зловонными, точно они потели в кошмарном сне. И они походили на сточные канавы или на
грязные кишки, по которым большой международный город извергал в море все свои отбросы, всю свою гниль, мерзость и порок, заражая ими крепкие мускулистые тела и простые
души.
— От радости, от предчувствия великих красот, кои будут сотворены! Ибо — если даже в такой суетной и
грязной жизни ничтожными силами единиц уже создана столь велия красота, — что же будет содеяно на земле, когда весь духовно освобождённый мир начнёт выражать горение своей великой
души в псалмах и в музыке?
Мне грустно, чувство одиночества и отчужденности от этих людей скипается в груди тяжким комом. В
грязные окна бьется вьюга — холодно на улице! Я уже видал таких людей, как эти, и немного понимаю их, — знаю я, что почти каждый переживает мучительный и неизбежный перелом
души: родилась она и тихо выросла в деревне, а теперь город сотнями маленьких молоточков ковал на свой лад эту мягкую, податливую
душу, расширяя и суживая ее.
В одном богатом селении, весьма значительном по количеству земли и числу
душ, в
грязной, смрадной избе на скотном дворе у скотницы родилась дочь. Это обстоятельство, в сущности весьма незначительное, имело, однако, следствием то, что больная и хилая родильница, не быв в состоянии вынести мучений, а может быть, и просто от недостатка бабки (что очень часто случается в деревнях), испустила последний вздох вскоре после первого крика своей малютки.
Сам плачу, сморкаюсь, слезы у меня и из глаз и из носу текут, трясусь весь, рассказываю красивой образованной даме самые
грязные ужасы — уж, кажется, всю
душу вывернул наизнанку!
И только улегшись в постель, повернувшись к стене и натянув на голову одеяло, он почувствовал себя спокойнее и перестал бояться мира, который вошел ему в
душу, — такой
грязный, отвратительный и жестокий.
И поняла Елена, что невозможно ей жить со всем этим темным на
душе. Она думала: «Можно ли жить, когда есть грубые и
грязные мысли? Пусть они и не мои, не во мне зародились, — но разве не моими стали эти мысли, как только я узнала их? И не все ли на свете мое, и не все ли связано неразрывными связями?
В ответ властелину гудят терема,
Звонит с ним и Вяземский лютый,
Звонит всей опрични кромешная тьма,
И Васька
Грязной, и Малюта,
И тут же, гордяся своею красой,
С девичьей улыбкой, с змеиной
душой,
Любимец звонит Иоаннов,
Отверженный Богом Басманов.
— Извольте, скрывать не нахожу нужным: вчера я был так убит и придавлен своим горем, что думал наложить на себя руки или… сойти с ума… но сегодня ночью я раздумался… мне пришла мысль, что смерть избавила Олю от развратной жизни, вырвала ее из
грязных рук того шелопая, моего губителя; к смерти я не ревную: пусть Ольга лучше ей достается, чем графу; эта мысль повеселила меня и подкрепила; теперь уже в моей
душе нет такой тяжести.
Русский народ издавна отличался долготерпением. Били нас татары — мы молчали просто, били цари — молчали и кланялись, теперь бьют немцы — мы молчим и уважаем их… Прогресс!.. Да в самом деле, что нам за охота заваривать серьезную кашу? Мы ведь широкие натуры, готовые на
грязные полицейские скандальчики под пьяную руку. Это только там, где-то на Западе, есть такие
души, которых ведет на подвиги одно пустое слово — la gloire [Слава (фр.).].
Бывали такие праведники, что, задерживая дыханье, достигали высочайшего блага освобождения святой, чистой, Богом созданной
души из
грязного, грешного тела, из этой тюрьмы, построенной ей на погибель лукавым врагом.
Жена директора банка тяжко стонала по ночам от ревматизма. Лица у всех были бело-серые, платья
грязные, живые от вшей. Голод, бессветие, дурной воздух. В
душах неизбывно жили ужас и отчаяние.
— Да, правда! И вот мне за это казнь. Вы знаете… Мне все-таки с тех пор ни разу не дали свидания с ним, и все время высылают с разными поручениями из Харькова. И я боюсь даже подумать…
Душу мою они сделали
грязной тряпкой, а его — все-таки расстреляли!.. О, если это зерно, я им тогда покажу!
Все равно. Она резнула себя по живому мясу. Любовь ухнула. Ее место заняла беспощадная вражда к мужчине, не к тому только, кто держал ее три года на цепи, как рабыню безответной страсти, а к мужчине вообще, кто бы он ни был. Никакой жалости… Ни одному из них!.. И до тех пор пока не поблекнет ее красота — не потеряет она власти над теми, кто подвержен женской прелести, она будет пить из них
душу, истощать силы, выжимать все соки и швырять их, как
грязную ветошь.
Сидел понурившись, свесив ноги через грядку телеги, тупо глядя на
грязные, намокшие сапоги… Позор! Гадость! Скверно было на
душе. Туловище как будто налито было по самое горло какою-то омерзительною жидкостью, казалось — качнешься, и вот-вот она хлынет через рот наружу. И дома всё узнают через Таню и Доню. И эта гадостная песня… Ах, как скверно и как неинтересно жить на свете!
Было на
душе стыдно и страшно. Если бы я не догадался отбежать, он бы меня пристукнул, и я так бы и умер, — пакостный,
грязный и развратный. Вспоминал: какая гадость! Но ярче становились воспоминания; прелестные нагие руки, выпуклости над вырезом рубашки… И с отчаянием я чувствовал: все-таки пойду туда еще и еще раз, — не будет силы воли удержать себя!
Я развращен был в
душе, с вожделением смотрел на красивых женщин, которых встречал на улицах, с замиранием сердца думал, — какое бы это было невообразимое наслаждение обнимать их, жадно и бесстыдно ласкать. Но весь этот мутный душевный поток несся мимо образов трех любимых девушек, и ни одна брызг а не попадала на них из этого потока. И чем
грязнее я себя чувствовал в
душе, тем чище и возвышеннее было мое чувство к ним.
В
душе смрад. Противны воспоминания. Все так плоско и убого. Как будто вышел я из спальни проститутки. «Бездна»?
Грязное болото в ней, а не бездна… Ко всему она спускается сверху, из головы, с холодом ставит опыты там, где ждешь всесжигающего огня. И никакой нет над нами «венчательницы». Не ужас между нами, а развратно-холодная забава.
Вон он сидит теперь где-нибудь на
грязном пороге, смотрит в блестящее лунное небо и радостно поет среди тихой, благоуханной ночи, в
душе его нет ни упрека, ни злобы, ни раскаянья.
А вокруг барака и в бараке все шла усиленная чистка. Мерзко было в
душе. Вышел я наружу, пошел в поле. Вдали серел наш барак, — чистенький, принарядившийся, с развевающимися флагами; а внутри — дрожащие под сквозняком больные, загаженные, пропитанные заразою матрацы… Скверная, нарумяненная мещанка в нарядном платье и в
грязном, вонючем белье.
Грязная канцелярия сибирского полицейского пристава. Бедняга писец, одетый в невозможные лохмотья, невольно возбуждает ваше сочувствие, но шевелит в вашей
душе и брезгливое чувство. Вы дадите ему за справку лишний гривенник, но постараетесь поскорее уйти.
А между тем как разрешить их? Кто проникнет в изгибы их
грязных дум, кто раскроет их черные
души?
Она глядела на эту лысую голову, на нищенское платье, на всю
грязную и жалкую фигуру старика и его сгорбленную спину, дрожащие ноги, трясущиеся руки и была поражена до глубины
души.
Кровожадный палач, вне себя от клокотавшей в его черной
душе бессильной злобы, тешил себя перспективою возможности выместить неудачу своего
грязного плана над дочерью на ее беззащитном, отданном в его власть больною волею царя, ни в чем неповинном старике-отце.
Душа, очищенная страданиями тела, сбросила с себя
грязную одежду греха и стала стремиться к идеалу. Она жаждала света и чистоты.
Никому он, капитан, не нужен; ничья не просветлеет
душа при виде его расплывшейся, пьяной и
грязной физиономии.