Неточные совпадения
Подъезжаете вы к
грязному пространству: сверху
вода; проводник останавливается и осматривает, нет ли объезда: если нет, он нехотя пускает свою лошадь, она, еще более нехотя, но все-таки с резигнацией, без всякого протеста, осторожно ступает, за ней другие.
В европейском квартале простор, свежесть, чистота и великолепие стесняют их; они похожи там на рыб, которых из
грязной, болотной речки пересадили в фарфоровый бассейн, наполненный прозрачною
водою: негде спрятаться, приютиться, стянуть, надуть, выпачкаться и выпачкать ближнего.
Пухлый приказчик в рубахе за стойкой и бывшие когда-то белыми половые, за отсутствием посетителей сидевшие у столов, с любопытством оглядели непривычного гостя и предложили свои услуги. Нехлюдов спросил сельтерской
воды и сел подальше от окна к маленькому столику с
грязной скатертью.
В третьем, четвертом часу усталое вставанье с
грязной постели, зельтерская
вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пенюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную ярко-освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами — всех возможных сословий, возрастов и характеров.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность,
грязная тропа, лужи стоячей
воды и в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
На дворе была уже весна: снег быстро таял. Из белого он сделался
грязным, точно его посыпали сажей. В сугробах в направлении солнечных лучей появились тонкие ледяные перегородки; днем они рушились, а за ночь опять замерзали. По канавам бежала
вода. Она весело журчала и словно каждой сухой былинке торопилась сообщить радостную весть о том, что она проснулась и теперь позаботится оживить природу.
То под забором Степушка сидит и редьку гложет, или морковь сосет, или
грязный кочан капусты под себя крошит; то ведро с
водой куда-то тащит и кряхтит; то под горшочком огонек раскладывает и какие-то черные кусочки из-за пазухи в горшок бросает; то у себя в чуланчике деревяшкой постукивает, гвоздик приколачивает, полочку для хлебца устроивает.
Я отворил окно — день уж начался, утренний ветер подымался; я попросил у унтера
воды и выпил целую кружку. О сне не было и в помышлении. Впрочем, и лечь было некуда: кроме
грязных кожаных стульев и одного кресла, в канцелярии находился только большой стол, заваленный бумагами, и в углу маленький стол, еще более заваленный бумагами. Скудный ночник не мог освещать комнату, а делал колеблющееся пятно света на потолке, бледневшее больше и больше от рассвета.
Последние юноши Франции были сен-симонисты и фаланга. Несколько исключений не могут изменить прозаически плоский характер французской молодежи. Деку и Лебра застрелились оттого, что они были юны в обществе стариков. Другие бились, как рыба, выкинутая из
воды на
грязном берегу, пока одни не попались на баррикаду, другие — на иезуитскую уду.
Из трактира выбегали извозчики — в расстегнутых синих халатах, с ведром в руке — к фонтану, платили копейку сторожу, черпали
грязными ведрами
воду и поили лошадей. Набрасывались на прохожих с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, — кого «ваше степенство», кого «ваше здоровье», кого «ваше благородие», а кого «вась-сиясь!». [Ваше сиятельство.]
Чиновник уселся на тумбу около башни. Небритый и
грязный цирюльник мигнул вихрастому мальчишке, тот схватил немытую банку из-под мази, отбежал, черпнул из лужи
воды и подал. Здесь бритье стоило три копейки, а стрижка — пять.
И вот в жаркий июльский день мы подняли против дома Малюшина, близ Самотеки, железную решетку спускного колодца, опустили туда лестницу. Никто не обратил внимания на нашу операцию — сделано было все очень скоро: подняли решетку, опустили лестницу. Из отверстия валил зловонный пар. Федя-водопроводчик полез первый; отверстие, сырое и
грязное, было узко, лестница стояла отвесно, спина шаркала о стену. Послышалось хлюпанье
воды и голос, как из склепа...
Лошади кормятся без призора, стаи голубей и воробьев мечутся под ногами, а извозчики в трактире чай пьют. Извозчик, выйдя из трактира, черпает прямо из бассейна
грязным ведром
воду и поит лошадь, а вокруг бассейна — вереница водовозов с бочками.
Хлеб был в самом деле ужасный. При взломе он отсвечивал на солнце мельчайшими капельками
воды, прилипал к пальцам и имел вид
грязной, осклизлой массы, которую неприятно было держать в руках. Мне было поднесено несколько порций, и весь хлеб был одинаково недопечен, из дурно смолотой муки и, очевидно, с невероятным припеком. Пекли его в Ново-Михайловке под наблюдением старшего надзирателя Давыдова.
Любит держаться по отлогим,
грязным берегам прудов и озер, особенно по иловатым и тинистым местам, с которых по какому-нибудь случаю сбыла
вода, или по лугам, слегка затопленным
водою.
Перед Персиянцевым лежал весьма небольшой литографический камень, черепок с типографской краской, кожаный валик, полоскательная чашка с
водою, губка и огромная
грязная тряпка.
Только нам троим, отцу, мне и Евсеичу, было не грустно и не скучно смотреть на почерневшие крыши и стены строений и голые сучья дерев, на мокреть и слякоть, на
грязные сугробы снега, на лужи мутной
воды, на серое небо, на туман сырого воздуха, на снег и дождь, то вместе, то попеременно падавшие из потемневших низких облаков.
Шире, длиннее становились
грязные проталины, полнее наливалось озеро в роще, и, проходя сквозь забор, уже показывалась
вода между капустных гряд в нашем огороде.
Неподалеку от моста, перекинутого через бурливый и
грязный горный поток, выбегала из-под земли, в тени кривых дубов и густого орешника, говорливая, холодная струйка
воды.
Игнат смотрел на них, тихонько шевеля
грязными пальцами разутой ноги; мать, скрывая лицо, смоченное слезами, подошла к нему с тазом
воды, села на пол и протянула руки к его ноге — он быстро сунул ее под лавку, испуганно воскликнув...
Охотно таскают
воду из холодного колодца, дают юнкерам вволю напиться; льют и плескают
воду им на руки, обмыть горячие лица и
грязные физиономии.
Нечистые спальни,
грязные столовые, плохая пища, отсутствие кипяченой
воды были всюду, как и до холеры.
Эти разговоры под плачущий плеск
воды, шлепанье мокрых тряпок, на дне оврага, в
грязной щели, которую даже зимний снег не мог прикрыть своим чистым покровом, эти бесстыдные, злые беседы о тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая мысль и чувство в сторону от «романов», назойливо окружавших меня; с понятием о «романе» у меня прочно связалось представление о
грязной, распутной истории.
На небольшой площадке, невдалеке от огромного здания газеты «Tribune», странный человек зачерпнул
воды у фонтана и пил ее с большой жадностью, не обращая внимания на то, что в
грязном водоеме два маленьких оборванца плавали и ныряли за никелевыми и медными монетками, которые им на потеху кидали прохожие.
Рокотал гром, шумели деревья, с крыш лились светлые ленты
воды, по двору к воротам мчался
грязный поток, в нём, кувыркаясь, проплыла бобина, ткнулась в подворотню и настойчиво застучала в неё, словно просясь выпустить её на улицу.
Люба стала главною нитью, связывающею его с жизнью города: ей были известны все события, сплетни, намерения жителей, и о чём бы она ни говорила, речь её была подобна ручью чистой
воды в
грязных потоках — он уже нашёл своё русло и бежит тихонько, светлый по грязи, мимо неё.
Под фантастическим флагом тянулось
грязное полотно навесов торговых ларей, где продавали лимонад, фисташковую
воду,
воду со льдом, содовую и виски, пальмовое вино и орехи, конфеты и конфетти, серпантин и хлопушки, петарды [Петарда — здесь: бумажный снаряд, заряженный порохом и дающий взрывы при фейерверках.] и маски, шарики из липкого теста и колючие сухие орехи, вроде репья, выдрать шипы которых из волос или ткани являлось делом замысловатым.
В углу, в кадушке с
грязною вонючею
водой размокали другие поршни; тут же стояла винтовка и кобылка.
Когда и в его лачугу заползал солнечный луч, долго игравший на
грязном полу, Маркушка чувствовал, что никакому солнцу уже не согреть его, как чувствовал то, что последний запас жизненной силы уйдет от него вместе с вешней
водой.
Песня была веселая, и Кайло грузно отплясывал под пение Пестеря, шлепая своими
грязными лаптями. Маркушка хрипел и задыхался и слышал в этой дикой песне последний вал поднимавшейся
воды, которая каждую минуту готова была захлестнуть его. В ужасе он хватался рукой за стену и бессмысленно смотрел на приседавшего Кайло. И Кайло, и Пестерь, и Окся с Лапухой, и Брагин — все это были пенившиеся валы бесконечной широкой реки…
Понемногу все поднялись, поодиночке друг за другом спустились вниз, умывались на ходу, набирая в рот
воды и разливая по полу, чтобы для порядка в одном месте не мочить, затем поднимались по лестнице в казарму, утирались кто подолом рубахи, кто
грязным кафтаном.
Некоторые из поименованных пород, как-то: гольцы и караси, могут жить и водиться в
водах самых холодных и самых теплых, в самых чистых и в самых
грязных.
Точно птицы в воздухе, плавают в этой светлой ласковой
воде усатые креветки, ползают по камню раки-отшельники, таская за собой свой узорный дом-раковину; тихо двигаются алые, точно кровь, звезды, безмолвно качаются колокола лиловых медуз, иногда из-под камня высунется злая голова мурены с острыми зубами, изовьется пестрое змеиное тело, всё в красивых пятнах, — она точно ведьма в сказке, но еще страшней и безобразнее ее; вдруг распластается в
воде, точно
грязная тряпка, серый осьминог и стремительно бросится куда-то хищной птицей; а вот, не торопясь, двигается лангуст, шевеля длиннейшими, как бамбуковые удилища, усами, и еще множество разных чудес живет в прозрачной
воде, под небом, таким же ясным, но более пустынным, чем море.
Розовая от холодной
воды, чистая, крепкая и спокойная, она властно уводила за собой Илью, а он шёл за нею и думал: её ли это, час тому назад, он видел измятой, захватанной
грязными руками?
Как вы смели трогать-то ее своими
грязными лапами! Она, как есть, голубка; а вы мало чем лучше дьяволов. Вот она, шутка-то! И я-то, дурак, тешить вас взялся! Пора мне знать, что у вас ни одной шутки без обиды не обходится. Первое ваше удовольствие — бедных да беззащитных обижать. (Приносят
воды, он льет ей несколько капель на голову). Уж эта ли девушка не обижена, а тут вы еще. Дома ее заели совсем; вырвалась она кой-как...
— Подняли? — спросил Фома, не зная, что ему сказать при виде этой безобразной тяжелой массы, и снова чувствуя обиду при мысли, что лишь ради того, чтобы поднять из
воды эту
грязную, разбитую уродину, он так вскипел душой, так обрадовался… — Что она?.. — неопределенно сказал Фома подрядчику.
Маякин взглянул на крестника и умолк. Лицо Фомы вытянулось, побледнело, и было много тяжелого и горького изумления в его полуоткрытых губах и в тоскующем взгляде… Справа и слева от дороги лежало поле, покрытое клочьями зимних одежд. По черным проталинам хлопотливо прыгали грачи. Под полозьями всхлипывала
вода,
грязный снег вылетал из-под ног лошадей…
Светило солнце, с крыш говорливо текла
вода, смывая
грязный снег, люди шагали быстро и весело. В тёплом воздухе протяжно плавал добрый звон великопостных колоколов, широкие ленты мягких звуков поднимались и улетали из города в бледно-голубые дали…
Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею казалось, что экипаж всё время быстро катится с крутой горы в чёрный,
грязный овраг. Остановились у большого дома в три этажа. Среди трёх рядов слепых и тёмных окон сверкало несколько стёкол, освещённых изнутри жёлтым огнём. С крыши, всхлипывая, лились ручьи
воды.
Понемногу все поднялись поодиночке один за другим, спустились вниз, умывались из ведра, набирая в рот
воды и разливая по полу, «чтобы в одном месте не мочить», и, подымаясь наверх, утирали лица кто
грязной рубашкой, кто полой кафтана…
Тихо было, только внизу журчала
вода. Каждая секунда ожидания рабочего с огнем мне казалась вечностью. Я еще подвинулся вперед и услышал шум, похожий на гул водопада. Действительно, как раз рядом со мной гудел водопад, рассыпавшийся миллионами
грязных брызг, едва освещенных бледно-желтоватым светом из отверстия уличной трубы.
Ротные командиры и батальонный адъютант, ехавшие верхом, которым можно было бы весьма удобно переехать через лужу, видя перед собой пример генерала, подъезжали к ней, спешивались и, ведя лошадей на поводу, вступали в
грязную, взбудораженную сотнями солдатских ног
воду.
И приходилось, поевши горячей похлебки, укладываться прямо в грязь. Снизу
вода, сверху
вода; казалось, и тело все пропитано
водой. Дрожишь, кутаешься в шинель, понемногу начинаешь согреваться влажною теплотой и крепко засыпаешь опять до проклинаемого всеми генерал-марша. Снова серая колонна, серое небо,
грязная дорога и печальные мокрые холмы и долины. Людям приходилось трудно.
Все произошло, однако, так, как говорил рыженький: вскоре они достигли перевоза, там поднялись по скользкому
грязному берегу и вышли на пустынное поле, огражденное с одной стороны рядом черных, мрачных кузниц, которые неровною линиею спускались почти к самой
воде.
Кто-то мычал и горько всхлипывал, — должно быть, снилось, что его бьют. С
грязной стены слепо смотрели три черные окна — точно глубокие подкопы куда-то в ночь. Капала
вода с подоконников; из пекарни доносились мягкие шлепки и тихий писк: подручный пекаря, глухонемой Никандр, месил тесто.
–…Что, — хорошо?.. Как вы придёте в дом такой?.. весь
грязный, мокрый, оборванный… Эх вы!.. Скажите хоть, что в
воду с берега сорвались… Не стыдно ли? Ведь я могла бы убить, если б в руки попало что другое.
Так продолжалось около часа, пока красный туман не подступил к горлу Пэда, напоминая, что пора идти спать. Справившись с головокружением, старик повернул багровое мохнатое лицо к бухте. У самой
воды несколько матросов смолили катер, вился дымок, нежный, как голубая вуаль;
грязный борт шхуны пестрел вывешенным для просушки бельем. Между шхуной и берегом тянулась солнечная полоса моря.
Потом сразу пошли дожди, подули южные ветры. Ветер и дождь прямо на глазах ели снег, который стал на полях ноздреватым и
грязным, а там, где под ним бежала
вода, зернистым и жидким. Деревенская улица обнажилась, доверчиво размякла, и коричневые болтливые ручейки побежали по ней во всю ее ширину вдоль уклона.
Лежат они у корней ветел, точно куча сора, намытого рекой, все в
грязных лохмотьях, нечесаные, ленивые, и почти на всех лицах одна и та же маска надменного равнодушия людей многоопытных и недоступных чувству удивления. Смотрят полусонными глазами на мутную
воду Путаницы, на рыжий обрыв городского берега и в белесое окуровское небо над бульваром.
Ни к чему не думал он притронуться; глаза его без всякого участия, без всякой жизни глядели в окно, обращенное в двор, где
грязный водовоз лил
воду, мерзнувшую на воздухе, и козлиный голос разносчика дребезжал: «Старого платья продать».