Неточные совпадения
Марфин
поморщился; его покоробила фраза
графа: мы все.
Въехав с большим трудом в карете на двор дома Хворостова,
граф от кинувшегося ему в нос зловония
поморщился; ему, конечно, случалось живать на отвратительных дворах, однако на таком еще не приходилось!
Она показала мне прелестные зубы. Я сел рядом с ней на стул и рассказал ей о том, как неожиданно встретилась на нашем пути гроза. Начался разговор о погоде — начале всех начал. Пока мы с ней беседовали, Митька уже успел два раза поднести
графу водки и неразлучной с ней воды… Пользуясь тем, что я на него не смотрю,
граф после обеих рюмок сладко
поморщился и покачал головой.
К обеду воротился Пшехоцкий. Увидев меня, сидящего за столом и пьющего, он
поморщился и, повертясь около нашего стола, нашел лучшим удалиться в свою комнату. От обеда он отказался, ссылаясь на головную боль, но не выразил ничего против, когда
граф посоветовал ему пообедать в своей комнате, в постели.
В произнесении звуков он был неутомим, как мой Иван Демьяныч. Я едва выносил его за эту способность. Остановил его на этот раз лакей Илья, высокий, тонкий человек в поношенной пятнистой ливрее, поднесший
графу на серебряном подносе рюмку водки и полстакана воды.
Граф выпил водку, запил водой и,
поморщившись, покачал головой.
Граф выпил водку, «закусил» водой, но на этот раз не
поморщился. В ста шагах от домика стояла чугунная скамья, такая же старая, как и сосны. Мы сели на нее и занялись созерцанием майского вечера во всей его тихой красоте… Над нашими головами с карканьем летали испуганные вороны, с разных сторон доносилось соловьиное пение; это только и нарушало всеобщую тишину.
— Дайте мне ваш хлыст! — сказала графиня и, взяв у мужа хлыст, сильно дернула за повода и помчалась по просеке.
Граф тоже изо всей силы дернул за повод. Лошадь побежала, и он бессильно заболтался на седле. Бедра его ослабели; он
поморщился от боли и осадил лошадь. Она пошла тише.
Граф проводил глазами свою жену, опустил на грудь голову и задумался.
Только она уже очень рисковала.
Граф Канкрин был человек довольно свободных взглядов, однако сказывали, что и он, подписывая назначение Ивана Павловича вице-директором,
поморщился.
«Но зачем муж вмешал в это дело
графа Стоцкого? — снова при воспоминании о Сигизмунде Владиславовиче
поморщилась Надежда Корнильевна. — Мог бы сам разузнать».
Князь Василий задумался и
поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию
графа Безухова. Она поспешила успокоить его.