Неточные совпадения
В
день, назначенный для выезда, в самую ту минуту, когда
готовился я пуститься в дорогу, Зурин вошел
ко мне в избу, держа в руках бумагу, с видом чрезвычайно озабоченным.
— Это плохое доказательство. Вот я за вас сегодня поручусь, а вы меня завтра
ко дну спустите… Ведь спустите и не поморщитесь. Ха-ха! Нисколько не обижусь, поелику homo homini lupus est. [человек человеку — волк (лат.).] Кстати, у вас на святках бал
готовится? Отличное
дело…
— Дурак! Из-за тебя я пострадала… И словечка не сказала, а повернулась и вышла. Она меня, Симка, ловко отзолотила. Откуда прыть взялась у кислятины… Если б ты был настоящий мужчина, так ты приехал бы
ко мне в тот же
день и прощения попросил. Я целый вечер тебя ждала и даже
приготовилась обморок разыграть… Ну, это все пустяки, а вот ты дома себя дурак дураком держишь. Помирись с женой… Слышишь? А когда помиришься, приезжай мне сказать.
Больше отец и сын не проговорили ни одного слова. Для обоих было все ясно, как
день. Галактион, впрочем, этого ожидал и вперед
приготовился ко всему. Он настолько владел собой, что просмотрел с отцом все книги, отсчитался по разным статьям и дал несколько советов относительно мельницы.
Неудача «Межеумка» сильно меня обескуражила, хотя я и
готовился вперед
ко всевозможным неудачам. Уж слишком резкий отказ, а фраза знаменитого человека несколько
дней стояла у меня в ушах. Это почти смертный приговор. Вероятно, у меня был очень некрасивый вид, потому что даже Пепко заметил и с участием спросил...
— Молодой человек, ведь вам к экзамену нужно
готовиться? — обратился он
ко мне. — Скверно… А вот что: у вас есть богатство. Да… Вы его не знаете, как все богатые люди: у вас прекрасный язык. Да… Если бы я мог так писать, то не сидел бы здесь. Языку не выучишься — это дар божий… Да. Так вот-с, пишете вы какой-то роман и подохнете с ним вместе. Я не говорю, что не пишите, а только надо злобу
дня иметь в виду. Так вот что: попробуйте вы написать небольшой рассказец.
— Итак, Сергей Петрович, — начала она, закурив папиросу, — вы писали мне, что у вас на сердце много горя и что это горе вы хотели бы
разделить со мною. Я благодарю вас за вашу доверенность и
приготовилась слушать. Мое правило — пусть с горем идут
ко мне все люди; я готова с ними плакать, готова их утешать; но в радости человека мне не надо, да и я ему не буду нужна, потому что не найду ничего с ним говорить.
На вопросы, не пора ли в путь, они отрицательно качали головами. Я уже хотел было
готовиться ко второй ночевке, как вдруг оба ороча сорвались с места и побежали к лодкам. Они велели стрелкам спускать их на воду и торопили скорее садиться. Такой переход от мысли к
делу весьма обычен у орочей: то они откладывают работу на неопределенный срок, то начинают беспричинно торопиться.
Программа завтрашнего
дня была уже давно готова. Решено было поставить живые картины, читать стихи и проплясать русский танец на заранее устроенной в саду сцене.
Ко всему этому деятельно
готовились целую неделю.
«На все оскорбления императрица отвечает только смирением и слезами. Народ
разделяет ее горе; императора все ненавидят», — писали посланники иностранных держав
ко своим дворам. Но между тем, в том же уединении императрица деятельно
готовилась к перевороту, сказав себе про мужа...
Я, владыка и брат их, старец, глядящий в гроб, вместо того, чтобы последние
дни жизни моей провести в молитве и изготовиться
ко дню предстоящего нам всем Страшного суда, — я таскаюсь по чужим землям, где на каждом шагу или встречают меня соблазны, укоризны и оскорбления, или
готовится мне насильственная смерть.