Цитаты из русской классики со словосочетанием «гормя гореть»

Неточные совпадения

«Ах, боже мой!» — думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, — думаю себе, — слава богу!» И говорю ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю себе.

Гоголь Н. В., Ревизор, 1835

Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела.

Гоголь Н. В., Ревизор, 1835

За них горой стояла я…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Вздохнул Савелий… — Внученька!
А внученька! — «Что, дедушка?»
— По-прежнему взгляни! —
Взглянула я по-прежнему.
Савельюшка засматривал
Мне в очи; спину старую
Пытался разогнуть.
Совсем стал белый дедушка.
Я обняла старинушку,
И долго у креста
Сидели мы и плакали.
Я деду горе новое
Поведала свое…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

А их глазищи желтые
Горят, как воску ярого
Четырнадцать свечей!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Попотчуй мужиков!»
Глядь — скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять.

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

А горе наше меряли?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Вино валит крестьянина,
А горе не валит его?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

В долины, в рощи тихие
Мы сами улетим!»
Дотла сгорело дерево,
Дотла сгорели птенчики,
Тут прилетела мать.

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Беден, нечесан Калинушка,
Нечем ему щеголять,
Только расписана спинушка,
Да за рубахой не знать.
С лаптя до ворота
Шкура вся вспорота,
Пухнет с мякины живот.
Верченый, крученый,
Сеченый, мученый,
Еле Калина бредет:
В ноги кабатчику стукнется,
Горе потопит в вине.
Только в субботу аукнется
С барской конюшни жене…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

И скоро поддававшийся
Как горю, так и радости,
«Великий грех! великий грех!» —
Тоскливо вторил Клим.

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Встали — небужены,
Вышли — непрошены,
Жита по зернушку
Горы наношены!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Не горы с места сдвинулись,
Упали на головушку,
Не Бог стрелой громовою
Во гневе грудь пронзил,
По мне — тиха, невидима —
Прошла гроза душевная,
Покажешь ли ее?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Пошел тут пир горой!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

— Мы рады и таким!
Бродили долго по́ саду:
«Затей-то! горы, пропасти!
И пруд опять… Чай, лебеди
Гуляли по пруду?..
Беседка… стойте! с надписью!..»
Демьян, крестьянин грамотный,
Читает по складам.
«Эй, врешь!» Хохочут странники…
Опять — и то же самое
Читает им Демьян.
(Насилу догадалися,
Что надпись переправлена:
Затерты две-три литеры.
Из слова благородного
Такая вышла дрянь...

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Ковригу съем
Гора горой,
Ватрушку съем
Со стол большой!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Всё повыведал, насулил ему
Горы золота, выдал вольную…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

«Точеные-то столбики
С балкону, что ли, умница?» —
Спросили мужики.
— С балкону!
«То-то высохли!
А ты не дуй! Сгорят они
Скорее, чем карасиков
Изловят на уху...

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

И скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки:
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять.
Крестьяне подкрепилися.
Роман за караульного
Остался у ведра,
А прочие вмешалися
В толпу — искать счастливого:
Им крепко захотелося
Скорей попасть домой…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Да как я их ни бегала,
А выискался суженой,
На горе — чужанин!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

У батюшки, у матушки
С Филиппом побывала я,
За дело принялась.
Три года, так считаю я,
Неделя за неделею,
Одним порядком шли,
Что год, то дети: некогда
Ни думать, ни печалиться,
Дай Бог с работой справиться
Да лоб перекрестить.
Поешь — когда останется
От старших да от деточек,
Уснешь — когда больна…
А на четвертый новое
Подкралось горе лютое —
К кому оно привяжется,
До смерти не избыть!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Горит и стонет дерево,
Горят и стонут птенчики:
«Ой, матушка! где ты?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Горю…

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

И скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять…
Гогочут братья Губины:
Такую редьку схапали
На огороде — страсть!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Из дурака, родименький,
И горе смехом прет!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Другая белокурая,
С распущенной косой,
Ай, косонька! как золото
На солнышке горит!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

То было холодно,
Теперь огнем горю!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Только горами не двигали,
А на редуты как прыгали!
Зайцами, белками, дикими кошками,
Там и простился я с ножками,
С адского грохоту, свисту оглох,
С русского голоду чуть не подох!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Так солнце с неба знойного
В лесную глушь дремучую
Забросит луч — и чудо там:
Роса горит алмазами,
Позолотился мох.

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

— А вот гляди (и молотом,
Как перышком, махнул):
Коли проснусь до солнышка
Да разогнусь о полночи,
Так гору сокрушу!
Случалось, не похвастаю,
Щебенки наколачивать
В день на пять серебром!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

В леса — леса повяли бы,
В луга — луга сгорели бы!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Да город-то сгорел!»
— Сгорел?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Словно чугунка подходит — горят
Чьи-то два круглые, яркие ока,
Птицы какие-то с шумом летят.

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Попасть на доку надобно,
А толстого да грозного
Я всякому всучу…
Давай больших, осанистых,
Грудь с гору, глаз навыкате,
Да чтобы больше звезд!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Сгорел?

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Гремит на Волге музыка.
Поют и пляшут девицы —
Ну, словом, пир горой!
К девицам присоседиться
Хотел старик, встал на ноги
И чуть не полетел!
Сын поддержал родителя.
Старик стоял: притопывал,
Присвистывал, прищелкивал,
А глаз свое выделывал —
Вертелся колесом!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Везли его в острог,
А он корил начальника
И, на телеге стоючи,
Усоловцам кричал:
— Горе вам, горе, пропащие головы!

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

На пожне гору добрую
Поставил, съел с горошину:
«Эй! богатырь! соломинкой
Сшибу, посторонись...

Некрасов Н. А., Кому на Руси жить хорошо, 1877

Милон. Не могу. Мне велено и солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве.

Фонвизин Д. И., Недоросль, 1781

Целых шесть лет сряду город не горел, не голодал, не испытывал ни повальных болезней, ни скотских падежей, и граждане не без основания приписывали такое неслыханное в летописях благоденствие простоте своего начальника, бригадира Петра Петровича Фердыщенка.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

— Горю! горю! — кричал блаженный.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

К четырем часам пополудни загорелась съезжая изба; глуповцы кинулись туда и оцепенели, увидав, что приезжий из губернии чиновник сгорел весь без остатка.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Предстояло атаковать на пути гору Свистуху; скомандовали: в атаку! передние ряды отважно бросились вперед, но оловянные солдатики за ними не последовали. И так как на лицах их,"ради поспешения", черты были нанесены лишь в виде абриса [Абрис (нем.) — контур, очертание.] и притом в большом беспорядке, то издали казалось, что солдатики иронически улыбаются. А от иронии до крамолы — один шаг.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Но тут встретилось новое затруднение: груды мусора убывали в виду всех, так что скоро нечего было валить в реку. Принялись за последнюю груду, на которую Угрюм-Бурчеев надеялся, как на каменную гору. Река задумалась, забуровила дно, но через мгновение потекла веселее прежнего.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Горела Пушкарская слобода, и от нее, навстречу толпе, неслась целая стена песку и пыли.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Сзади процессии следовала Пфейферша, без кринолина; с одной стороны ее конвоировала Аксиньюшка, с другой — знаменитый юродивый Парамоша, заменивший в любви глуповцев не менее знаменитого Архипушку, который сгорел таким трагическим образом в общий пожар (см.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить тебе свет Фавора, [Фаво́р — по евангельскому преданию, священная гора.] которого ты ищешь, сам того не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем не умею!

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870

Хотя же в Российской Державе законами изобильно, но все таковые по разным делам разбрелись, и даже весьма уповательно, что большая их часть в бывшие пожары сгорела.

Салтыков-Щедрин М. Е., История одного города, 1870