Неточные совпадения
Кити с
гордым видом, не помирившись с своим другом, взяла со стола корольки в коробочке и пошла к
матери.
— Хотя она и
гордая и обидела меня, а все-таки скажу:
мать она редкая. Теперь, когда она отказала мне, чтоб Ваню не посылать в Рязань, — ты уж ко мне больше не ходи. И я к вам работать не пойду.
В нужде, в работе, лишенные теплой одежды, а иногда насущного хлеба, они умели выходить, вскормить целую семью львенков; отец передал им неукротимый и
гордый дух свой, веру в себя, тайну великих несчастий, он воспитал их примером,
мать — самоотвержением и горькими слезами.
Иногда, на краткое время, являлась откуда-то
мать;
гордая, строгая, она смотрела на всё холодными серыми глазами, как зимнее солнце, и быстро исчезала, не оставляя воспоминаний о себе.
Мать будто чувствовала, что эта
гордая и белокурая девушка, которая только что прошла с таким гневно вызывающим видом, пронесла с собой счастье или несчастье всей жизни ее ребенка.
Заметив из расспросов Лаврецкого, какое впечатление произвела на него Варвара Павловна, он сам предложил ему познакомить его с нею, прибавив, что он у них, как свой; что генерал человек совсем не
гордый, а
мать так глупа, что только тряпки не сосет.
Гордая генеральша хотя не ластилась так к моему отцу и
матери, как Александра Степановна, но также переменила свое холодное и надменное обращенье на внимательное и учтивое.
Ну, вот хоть бы эта
мать: отделалась
гордым презрением и хоть оставила у себя документ, но ведь князь знал, что она скорее повесится, чем употребит его в дело: ну, и был покоен до времени.
Со всею силой юности и жаром ученика,
гордого знаниями, свято верующего в их истину, он говорил о том, что было ясно для него, — говорил не столько для
матери, сколько проверяя самого себя.
Мать смотрела в лицо ему и видела только глаза,
гордые и смелые, жгучие…
Я думаю часто о нежных, чистых, изящных женщинах, об их светлых и прелестных улыбках, думаю о молодых, целомудренных
матерях, о любовницах, идущих ради любви на смерть, о прекрасных, невинных и
гордых девушках с белоснежной душой, знающих все и ничего не боящихся.
Старшая, Вера, пошла в
мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и
гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах.
Явился как-то на зимовник молодой казак, Иван Подкопаев, нанялся в табунщики, оказался прекрасным наездником и вскоре стал первым помощником старика. Казак влюбился в хозяйскую дочь, а та в него.
Мать, видя их взаимность, хотела их поженить, но
гордый отец мечтал ее видеть непременно за офицером, и были приезжавшие ремонтеры, которые не прочь бы жениться на богатой коннозаводчице.
Так исчез в жизни Владимира этот светлый и добрый образ воспитателя. «Где-то наш monsieur Joseph?» [господин Жозеф (фр.).] — часто говаривали
мать или сын, и они оба задумывались, и в воображении у них носилась кроткая, спокойная и несколько монашеская фигура, в своем длинном дорожном сюртуке, пропадающая за
гордыми и независимыми норвежскими горами.
Петр Иванов отказал, но
мать встала с своего места, пересыпала рубленый сахар из бумажного картуза в холщовый мешочек и передала ее Борису, который тут же мастерски увернул индюка и вручил его непосредственно самой генеральше. Встреча с этою
гордою дамой, ее надутый вид и метаморфозы, которые происходили с нею в течение нескольких минут, были для меня предметом немалого удивления.
Подруги Ирины находили ее
гордою и скрытною, братья и сестры ее побаивались,
мать ей не доверяла, а отцу становилось неловко, когда она устремляла на него свои таинственные глаза; но и отцу и
матери она внушала чувство невольного уважения не в силу своих качеств, а в силу особенных, неясных ожиданий, которые она в них возбуждала, бог ведает почему.
— Который пережил все имена, — напомнила
мать. Так говорил он с нею до заката солнца, она всё реже перебивала его безумные речи, и всё ниже опускалась ее
гордая голова.
Тогда, в веселом и
гордом трепете огней, из-под капюшона поднялась и засверкала золотом пышных волос светозарная голова мадонны, а из-под плаща ее и еще откуда-то из рук людей, ближайших к
матери бога, всплескивая крыльями, взлетели в темный воздух десятки белых голубей, и на минуту показалось, что эта женщина в белом, сверкающем серебром платье и в цветах, и белый, точно прозрачный Христос, и голубой Иоанн — все трое они, такие удивительные, нездешние, поплыли к небу в живом трепете белых крыльев голубиных, точно в сонме херувимов.
Эти строгие и мрачные суждения, отголоски суровой древности, раздавались всё громче и наконец дошли до ушей
матери Эмилии — Серафины Амато, женщины
гордой, сильной и, несмотря на свои пятьдесят лет, до сего дня сохранившей красоту уроженки гор.
Это была правда, как майский день: дочь Нунчи незаметно для людей разгорелась звездою, такою же яркой, как
мать. Ей было только четырнадцать лет, но — очень рослая, пышноволосая, с
гордыми глазами — она казалась значительно старше и вполне готовой быть женщиной.
Но
гордый, порывистый и в высшей степени мечтательный характер Зины увлекал ее в эту минуту из среды всех приличий, требуемых действительностью. Она забыла даже о своей
матери, которую корчили судороги от ее признаний.
— Я говорю о Лаевском. У него очень много знакомых. Но, к сожалению, его
мать,
гордая аристократка, недалекая…
Дети, если это возможно, еще большие эгоисты, чем взрослые, и прощаясь с
матерью, я,
гордый предстоящей, как я думал, свободой, не понимал, с какою материнскою нежностью разлучаюсь.
Мать писала ему, отговаривая от такого решительного шага. Он отвечал ей, что призвание бога выше всех других соображений, а он чувствует его. Одна сестра, такая же
гордая и честолюбивая, как и брат, понимала его.
Матрена. Как бы, кажись,
мать, не опасаться! Человек этакой из души
гордый, своебышный… Сама ведаешь, родителю своему… и тому, что ни есть, покориться не захотел: бросивши экой дом богатый да привольный, чтобы только не быть ни под чьим началом, пошел в наше семейство сиротское, а теперь сам собою раздышамшись, поди, чай, еще выше себя полагает.
Она была затейливо мила,
Как польская затейливая панна;
Но вместе с этим
гордый вид чела
Казался ей приличен. Как Сусанна,
Она б на суд неправедный пошла
С лицом холодным и спокойным взором;
Такая смесь не может быть укором.
В том вы должны поверить мне в кредит,
Тем боле, что отец ее был жид,
А
мать (как помню) полька из-под Праги…
И лжи тут нет, как в том, что мы — варяги.
Она шла
гордая, самоуверенная, в первый раз чувствуя себя не девочкой, а дамой, и невольно походкою и манерами подражая своей покойной
матери.
Ход поворотил направо. Там, за деревянной óгорожью, в небольшой рощице, середь старых и новых могил, возвышались два каменных надгробия. Под одним лежала предшественница Манефы,
мать Екатерина, под другим —
мать Платонида, в келье которой
гордая красавица Матренушка стала смиренной старицей Манефой…
Не сказала Матрена Максимовна про любовь свою отцу с
матерью, не ронила словечка ни родной сестре, ни подруженькам: все затаила в самой себе и по-прежнему выступала
гордой, спесивою.
Имя Магна принадлежало самой прекрасной, именитой и несчастной женщине в Дамаске. Я знал ее еще в детстве, но не видал ее с тех пор, как Магна удалилась от нас с византийцем Руфином, за которого вышла замуж по воле своего отца и своей
матери,
гордой Альбины.
И
мать перекрестила младенца во имя отца и сына и святого духа, боясь, чтобы
гордые желания ее в самом деле не навлекли на него гнева божьего, и прижимала его к груди своей, в которой сердце билось, как ускоренный маятник, и все было что-то не на месте.
Гордая графиня Клодина заметила перемену в князе и, затаив в сердце злобу и ненависть к неожиданной сопернице, первая отстранила от себя намеченного ее
матерью и избранного ею жениха, объявив
матери, что не любит его и не может сделаться его женой.
В былое время, мощный телом и духом, я потягался бы с
гордым бароном и жестоким отцом. Но теперь гляжу в гроб, мщение мое уступило привязанности к моему воспитаннику; убежден также, что Антонио, узнав о своем рождении, сам не захочет неволею в сынки и наследники, и я радовался, что попыткою у отца его очистил несколько свою совесть, исполнил желание
матери и приобрел, как бы во второй раз, своего Антонио. Все мы вошли в круг прежних своих надежд, обязанностей и назначения.
Моя
мать вот уже 15 лет носит по мне траур, а мои
гордые братья, которым приходилось из-за меня болеть душой, краснеть, гнуть свои спины, сорить деньгами, под конец возненавидели меня, как отраву.
Это так вообще, в частностях же постановление это несправедливо в следующем. В постановлении сказано: «Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию, граф Толстой, в прельщении
гордого ума своего, дерзко восстал на господа и на Христа его и на святое его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его
матери, церкви православной».
Петр Иваныч всегда имел вид человека
гордого для тех, кто не мог разобрать сквозь эту внешность выражение несказанной доброты и впечатлительности; теперь же даже Наталья Николаевна любовалась его непривычной величавостью, и Софья Петровна улыбалась глазами, поглядывая на него. Они приехали к Марье Ивановне. Марья Ивановна была крестная
мать Петра Иваныча и старше его десятью годами. Она была старая дева.