Неточные совпадения
Левин уже привык теперь смело
говорить свою мысль, не давая себе труда облекать ее в
точные слова; он знал, что жена в такие любовные минуты, как теперь, поймет, что он хочет сказать, с намека, и она поняла его.
— Вы правду
говорите, что имеете об этом
точные сведения? — спросила Дуня строго и внушительно.
Самгин тоже сел, у него задрожали ноги, он уже чувствовал себя испуганным. Он слышал, что жандарм
говорит о «Манифесте», о том, что народники мечтают о тактике народовольцев, что во всем этом трудно разобраться, не имея
точных сведений, насколько это слова, насколько — дело, а разобраться нужно для охраны юношества, пылкого и романтического или безвольного, политически малограмотного.
—
Говорить надо
точнее: не о реформации, которая ни вам, ни мне не нужна, а о реформе церковного управления, о расширении прав духовенства, о его экономическом благоустройстве…
— Даже. И преступно искусство, когда оно изображает мрачными красками жизнь демократии. Подлинное искусство — трагично. Трагическое создается насилием массы в жизни, но не чувствуется ею в искусстве. Калибану Шекспира трагедия не доступна. Искусство должно быть более аристократично и непонятно, чем религия.
Точнее: чем богослужение. Это — хорошо, что народ не понимает латинского и церковнославянского языка. Искусство должно
говорить языком непонятным и устрашающим. Я одобряю Леонида Андреева.
Этот благоразумный человек дал,
говорят, самые
точные изъяснения и самые интересные сообщения, которые вполне оправдали его во мнении людей, от которых зависела его участь.
Говорил он, может быть, неправильнее Ипполита Кирилловича, но без длинных фраз и даже
точнее.
Я объяснюсь
точнее: вы объявили нам наконец вашу тайну, по словам вашим столь «позорную», хотя в сущности — то есть, конечно, лишь относительно
говоря — этот поступок, то есть именно присвоение чужих трех тысяч рублей, и, без сомнения, лишь временное, — поступок этот, на мой взгляд по крайней мере, есть лишь в высшей степени поступок легкомысленный, но не столь позорный, принимая, кроме того, во внимание и ваш характер…
Говорить о преимуществе изб перед общими камерами мы можем, конечно, только с вероятностью, так как
точных наблюдений по этой части у нас пока нет вовсе.
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и
говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие книги и сочинения, в разных частях света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и
точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
Я сказала сейчас, что женщины любят то, что в порядочном обществе известно под именем causerie. [легкой беседы (франц.)] Наедине с женщиной мужчина еще может, a la rigueur, [в крайнем случае (франц.)] ограничиться вращением зрачков, но в обществе он непременнодолжен уметь
говорить или,
точнее, — занимать. Поэтому ему необходимо всегдаиметь под руками приличный сюжет для разговора, чтобы не показаться ничтожным в глазах любимой женщины. Ты понимаешь, надеюсь, к чему я веду свою речь?
Но самым невероятным мне всегда казалось именно это: как тогдашняя — пусть даже зачаточная — государственная власть могла допустить, что люди жили без всякого подобия нашей Скрижали, без обязательных прогулок, без
точного урегулирования сроков еды, вставали и ложились спать когда им взбредет в голову; некоторые историки
говорят даже, будто в те времена на улицах всю ночь горели огни, всю ночь по улицам ходили и ездили.
Вот я тоже знал такого
точного администратора, который во всякую вещь до тонкости доходил, так тот поручил однажды своему чиновнику составить ведомость всем лицам, получающим от казны арендные [26] деньги, да потом и
говорит ему:"Уж кстати, любезнейший, составьте маленький списочек к тем лицам, которые аренды не получают".
Представьте себе, что вы хотите знать, каким образом и почему петербургские обер-полицаймейстеры начали именоваться градоначальниками, а вам на это
говорят, что для
точного уразумения этого события необходимо прочитать"Историю России с древнейших времен"Соловьева.
Дама сия, после долгого многогрешения, занялась богомольством и приемом разного рода странников, странниц, монахинь, монахов, ходящих за сбором, и между прочим раз к ней зашла старая-престарая богомолка, которая родом хоть и происходила из дворян, но по густым и длинным бровям, отвисшей на глаза коже, по грубым морщинам на всем лице и, наконец, по мужицким сапогам с гвоздями, в которые обуты были ее ноги, она скорей походила на мужика, чем на благородную девицу, тем более, что
говорила, или,
точнее сказать, токовала густым басом и все в один тон: «То-то-то!..
Словом, чтобы
точнее определить его душевное состояние, выражусь стихами поэта: «И внял он неба содроганье, и горних ангелов полет, и гад земных подводный ход, и дольней лозы прозябанье!» Точно в такой же почти сверхъестественной власти у Бема были и языки иностранные, из которых он не знал ни единого; несмотря на то, однако, как утверждал друг его Кольбер, Бем понимал многое, когда при нем
говорили на каком-нибудь чужом языке, и понимал именно потому, что ему хорошо известен был язык натуры.
Это они
говорили, уже переходя из столовой в гостиную, в которой стоял самый покойный и манящий к себе турецкий диван, на каковой хозяйка и гость опустились, или,
точнее сказать, полуприлегли, и камер-юнкер обнял было тучный стан Екатерины Петровны, чтобы приблизить к себе ее набеленное лицо и напечатлеть на нем поцелуй, но Екатерина Петровна, услыхав в это мгновение какой-то шум в зале, поспешила отстраниться от своего собеседника и даже пересесть на другой диван, а камер-юнкер, думая, что это сам Тулузов идет, побледнел и в струнку вытянулся на диване; но вошел пока еще только лакей и доложил Екатерине Петровне, что какой-то молодой господин по фамилии Углаков желает ее видеть.
Ответ был дипломатический. Ничего не разрешая по существу, Глумов очень хитро устранял расставленную ловушку и самих поимщиков ставил в конфузное положение. — Обратитесь к источникам! —
говорил он им, — и буде найдете в них указания, то требуйте
точного по оным выполнения! В противном же случае остерегитесь сами и не вдавайтесь в разыскания, кои впоследствии могут быть признаны несвоевременными!
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там
говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя лучшими в городе, они знают самые
точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
Я
говорю всё это, основываясь на самых
точных новых сведениях, благосклонно доставленных мне Е. И. Бареновским и полученных им от теперешнего владельца деревни Узытамак г-на Алкина.
План был очень прост: услышать, что
говорит Гез с дамой-агентом, и, разузнав
точные цифры, если они будут произнесены, явиться в благоприятный момент.
Я составил
точный план внутреннего устройства дома, приняв в расчет все мелочи уюта и первого впечатления, какое должны произвести комнаты на входящего в них человека, и поручил устроить это моему приятелю Товалю, вкус которого, его умение заставить вещи
говорить знал еще с того времени, когда Товаль имел собственный дом.
«Время и образ казачьей жизни (
говорит автор) лишили нас
точных и несомненных сведений о происхождении уральских казаков. Все исторические об них известия, теперь существующие, основаны только на преданиях, довольно поздних, не совсем определительных и никем критически не разобранных.
Я не знаю и не могу сказать, обладала ли Олеся и половиной тех секретов, о которых
говорила с такой наивной верой, но то, чему я сам бывал нередко свидетелем, вселило в меня непоколебимое убеждение, что Олесе были доступны те бессознательные, инстинктивные, туманные, добытые случайным опытом, странные знания, которые, опередив
точную науку на целые столетия, живут, перемешавшись со смешными и дикими поверьями, в темной, замкнутой народной массе, передаваясь как величайшая тайна из поколения в поколение.
— Гуманитарные науки, о которых вы
говорите, тогда только будут удовлетворять человеческую мысль, когда в движении своем они встретятся с
точными науками и пойдут с ними рядом.
Не
говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не
говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более
точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического возраста.
Он вообще не любил терять праздных слов. Он принадлежал скорее к числу лиц думающих, мыслящих, — хотя, надо сказать, трудно было сделать заключение о
точном характере его мыслей, так как он больше ограничивался намеками на различные идеи, чем на их развитие. При малейшем противоречии граф чаще всего останавливался даже на полумысли и как бы
говорил самому себе: «Не ст́оит!» Он обыкновенно отходил в сторону, нервно пощипывая жиденькие усы и погружаясь в грустную задумчивость.
При всей своей светскости кн. И. М. бывал иногда простодушен и весел, как дитя, и,
говоря по-русски в коротком обществе мужчин, очень любил выражаться не только попросту, но даже по-простонародному; он любил употреблять слишком резкие и
точные слова, любил озадачивать ими своих слушателей.
Главным занятием Ивана Ильича со времени посещения доктора стало
точное исполнение предписаний доктора относительно гигиены и принимания лекарств и прислушиванье к своей боли, ко всем своим отправлениям организма. Главными интересами Ивана Ильича стали людские болезни и людское здоровье. Когда при нем
говорили о больных, об умерших, о выздоровевших, особенно о такой болезни, которая походила на его, он, стараясь скрыть свое волнение, прислушивался, расспрашивал и делал применение к своей болезни.
Говорим вообще: «литература», потому что приведенные нами примеры представляют — если не
точную характеристику прошлогодних рассуждений о крестьянском деле, то, уже во всяком случае, и не исключения…
Наблюдатель. Не заметите, мы плохие физиономисты. Читают в газетах: такой-то уличен в подделке векселей, такой-то скрылся, а в кассе недочету тысяч двести; такой-то застрелился. Кто прежде всего удивляется? Знакомые: «Помилуйте,
говорят, я вчера с ним ужинал, а я играл в преферанс по две копейки. А я ездил с ним за город, и ничего не было заметно». Нет, пока физиономика не сделалась
точной наукой, от таких компаний лучше подальше.
Цыгане спорили между собой по-цыгански и настаивали на том, чтобы повеличать еще господ, чему Стеша противилась,
говоря, что барорай (по-цыгански: граф или князь, или,
точнее, большой барин) прогневается.
Старались
точным числом определить количество паломников, собравшихся к празднику в город, и Петр, громкою зевотою растягивая слова,
говорил, что двадцать тысяч, а Иоанн и брат его Иаков уверяли так же лениво, что не более десяти.
— Наука — что
говорить! Наука, можно сказать, —
точная!
— Voilá c’est le mot [Вот
точное слово! (фр.)]!.. Именно превкусная!.. Глаза-то какие!.. А губы? а ноздри? — О, многообещающие ноздри! И притом же еще нигилистка! Да это, ей-Богу, преинтересно!.. Але ж éстешь тéнги ходак, душéчко! — весело хлопнул он по плечу поручика. — Но только отчего ж у нее волосы не острижены? Ведь у этих нигилисток,
говорят, волосы под гребенку стригут? Только фис!.. Это, положим, оригинально, однако очень некрасиво.
Не о духе только, но и о плоти, и притом о социальной,
точнее всечеловеческой плоти, идет здесь речь, об ее спасении и просветлении, а далее и об узрении человечества, как того живого существа, Адама-Кадмона, Grand etre, о котором в единогласном прозорливстве
говорят еврейские каббалисты, О. Конт, Вл. Соловьев.
Он понимал, что в море нельзя делать
точные расчеты и, как несколько суеверный человек, никогда не
говорил категорически о своих расчетах и предположениях, а всегда с оговорками, вроде «если ничего не случится» или «если все будет благополучно», зная хорошо, какими неожиданными случайностями и неожиданностями полна морская жизнь.
«Всякая великая философия, —
говорит Ницше, — представляла до сих пор самопризнание ее творца и род невольных, бессознательных мемуаров… сознательное мышление даже у философа в большей своей части ведется и направляется на определенные пути его инстинктами. И позади всякой логики и кажущейся самопроизвольности ее движения стоят оценки,
точнее говоря, физиологические требования сохранения определенного рода жизни».
Теперь оба бога стояли перед Ницше в своей изначальной, непримиримой противоположности. Оба
говорили ему: «Либо я, либо он!» Оба требовали ответа
точного и решительного.
Превелелебному Генриху в сем деле и
говорить нечего, какая благая часть досталась: столь славной и богатой жены мужем он, я мыслю, и не чаял сделаться, а Глафире Васильевне тоже нескудная благодать, ибо она сим оборотом все взоры отвела от всего ей неподобного, да и мужа получила вежливого, который ее от всех тяжестей управления имениями и капиталами ее вполне освободил, и даже собственноручные ее расходы,
говорят, весьма
точною цифрою ограничил, так что она от всех ныне соблазнов гораздо независимее.
На первый раз самое ужаснее в этом несчастии была его неожиданность. Люди, которые всякий случай находят безразлично удобным для острот и насмешек,
говорили, что «полковник Праотцев зарезан на славу живой ниткой», но этот скверный каламбур имеет очень
точный смысл.
Но с Лебедевым мы, хотя и земляки, видались только в аудиториях, а особенного приятельства не водили. Потребность более серьезного образования, на подкладке некоторой даже экзальтированной преданности идее
точного знания, запала в мою если не душу, то голову спонтанно,
говоря философским жаргоном. И я резко переменил весь свой habitus, все привычки, сделался почти домоседом и стал вести дневник с записями всего, что входило в мою умственную жизнь.
К Дж. — Ст. Миллю дал мне письмо Литтре. Так же как и Льюис, Миллв жил в окрестностях (или очень отдаленной местности) Лондона. К нему на дом я не попадал, хотя все время с промежутками видался с ним, но только в городе или,
точнее говоря, в парламенте.
Некоторые открыто
говорили об этом, давая
точные объяснения, которые казались им правдоподобными и ясными.
Единственное средство умственного общения людей есть слово, и для того, чтобы общение это было возможно, нужно употреблять слова так, чтобы при каждом слове несомненно вызывались у всех соответствующие и
точные понятия. Если же можно употреблять слова как попало и под словами разуметь, что нам вздумается, то лучше уж не
говорить, а показывать всё знаками.
— Полно говорить-то, мы
точнее тебя знаем, какие мысли ворошатся теперь в голове вашего любовластного князя.
«И на родившего их удостоился взглянуть, —
говорил счастливый ловчий, — такого матерого орла сродясь не видал. Как подымется, крыльями застилает солнце». Обещанная награда, и с придачею, выдана. Теперь стало дело за железною сетью и уменьем прикрепить ее ко гнезду. Посланы исполнители; голова их порукою за
точное исполнение.
О. Василий пытался иногда
говорить с нею о том, куда они уедут и как будут жить, — но она не хотела его слушать:
точные и определенные слова отпугивали ее широкую и бесформенную мечту и как-то странно и страшно сближали будущее с мучительным прошлым.
Вообще
говоря, приведенное подразделение раскола, по-видимому, довольно подробное и обстоятельное, имеет тот коренной недостаток, что в нем, при отсутствии ясных и
точных понятий о существе дела, разные наименования религиозных разномыслий разбросаны по рубрикам произвольно, без надлежащего соображения с действительностью.