Неточные совпадения
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько
слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения
с туземцами. Нет надобности
говорить обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее интересные русские книги и пишет свою книгу.
Самгин тоже опрокинулся на стол, до боли крепко опираясь грудью о край его. Первый раз за всю жизнь он
говорил совершенно искренно
с человеком и
с самим собою. Каким-то кусочком мозга он понимал, что отказывается от какой-то части себя, но это облегчало, подавляя темное, пугавшее его чувство. Он
говорил чужими, книжными
словами, и самолюбие его не смущалось этим...
И тотчас же ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой взгляд Спивак. Он смутно понимал, что учится любить у настоящей любви, и понимал, что это важно для него. Незаметно для себя он в этот вечер почувствовал, что девушка полезна для него: наедине
с нею он испытывает смену разнообразных, незнакомых ему ощущений и становится интересней сам себе. Он не притворяется пред нею, не украшает себя
чужими словами, а Нехаева
говорит ему...
Это возражение как будто свидетельствовало, что резонирующая способность не совсем еще в нем угасла. Но и она, пожалуй, не была результатом самодеятельной внутренней работы, а слышал он, что другие так
говорят, и машинально повторял
с чужих слов.
— «
Словом сказать, — отвечает он мне, — если бы подпись была хорошо подделана, вы бы доказывали, что нельзя подписаться под
чужую руку так отчетливо; теперь же, когда подпись похожа черт знает на что, вы
говорите, что это-то именно и доказывает ее подлинность?» — «Не смею
с вами спорить, —
говорю я, — но мое убеждение таково, что эта подпись подлинная».
— Верное
слово говорю. Чтобы ему на ум пришло, что он
чужое добро жжет — ни в жизнь! Иной даже похваляется, чтоб его боялись. И не токма что похвальба эта
с рук ему сходит, а еще каждый день пьян бывает!
Хлебников схватил руку офицера, и Ромашов почувствовал на ней вместе
с теплыми каплями слез холодное и липкое прикосновение
чужих губ. Но он не отнимал своей руки и
говорил простые, трогательные, успокоительные
слова, какие
говорит взрослый обиженному ребенку.
— Я те прямо скажу, — внушал мощный, кудрявый бондарь Кулугуров, — ты, Кожемякин, блаженный! Жил ты сначала в мурье [Мурья — лачуга, конура, землянка, тесное и тёмное жильё, пещерка — Ред.], в яме, одиночкой, после —
с чужими тебе людьми и — повредился несколько умом. Настоящих людей — не знаешь,
говоришь — детское. И помяни моё
слово! — объегорят тебя, по миру пойдёшь! Тут и сказке конец.
«
Чужими словами говорят», — отметил Кожемякин, никем не замечаемый, найдя, наконец, место для себя, в углу, между дверью в другую комнату и шкафом
с посудою. Сел и, вслушиваясь в кипучий шум речей, слышал всё знакомые
слова.
Не поверите: ведь она
с ним четырех
слов не молвила, а я только посоветовала, а она, моя голубушка, хоть бы
слово против: если вам, maman, угодно,
говорит, так я,
говорит, охотно пойду,
говорит…» — «Это истинно редкая девица в наш развращенный век!» — отвечали на разные манеры знакомые и друзья Мавры Ильинишны, и потом начинались сплетни и бессовестное черненье
чужих репутаций.
Миловзоров. Я бы рад
говорить с уважением, если тебе это приятно; но всех молчать не заставишь; я повторяю только
чужие слова.
— Так неужели вы думаете, что князь все
говорит чужие слова? — спросила княгиня
с некоторым оттенком неудовольствия.
— Я тут ничего не
говорю о князе и объясняю только различие между своими
словами и
чужими, — отвечал Миклаков, а сам
с собой в это время думал: «Женщине если только намекнуть, что какой-нибудь мужчина не умен, так она через неделю убедит себя, что он дурак набитейший». — Ну, а как вы думаете насчет честности князя? — продолжал он допрашивать княгиню.
Даже в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно
с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и
чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату в четвертый или третий этаж, в две небольшие комнаты
с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, —
словом, даже в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов
с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем
говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, —
словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
—
Чужие слова говоришь, миленький… У вас там дым коромыслом идет, а я буду деньги платить?.. Знаю, все знаю… И Тарасу Ермилычу тоже скажи, чтобы перестал дурить. Наслушили всю округу… Очень уж расширился Тарас-то Ермилыч. Так ему и скажи, а теперь ступай
с богом: за Поликарпа Тарасыча я не плательщик…
Признаться, я тут позабылся немного да и
говорю: «Точно что, вашескородие, закон, да они, ваше высокоблагородие, больны». Посмотрел он на меня строго. «Как твоя фамилия?» — спрашивает. «А вам, барышня,
говорит, если больны вы, — в больницу тюремную не угодно ли-с?» Отвернулась она и пошла вон,
слова не сказала. Мы за ней. Не захотела в больницу; да и то надо сказать: уж если на месте не осталась, а тут без денег да на
чужой стороне точно что не приходится.
— Вот то-то, боярин, сами вы напросились на грубое
слово. Я
говорил, что на всякого не прибережешь хорошую весть. Однако за что же ты защищаешь крамольников, — они кругом виноваты, в них, видно, и кровинки русской нет, а то бы они не променяли своих на
чужих, не стали бы якшаться да совет держать
с иноверной Литвой! Мы холопы, а тоже кое-что смекаем; не я один, вся Москва знает, о чем теперь помышляет князь наш.
— Приехал я. Барин, папенька-то ваш, принял меня ласково, но только так лукаво улыбается. «За невестой тебе недалеко ходить, —
говорит, — в ключницах она у меня уже
с месяц живет». Я так и обмер, но пересилил себя. «Что же, — отвечаю, — благодарствуйте, что барской милостью ее взыскали». И ее увидал в тот же день: нарядная, пышная такая, а со мной — как
чужая. «Здравствуйте, —
говорит, — Гаврила Иванович», — и больше ни
слова.
— Вот то-то, боярин, сами вы напросились на нелюбое
слово. Я
говорил, что на всякого не приберешь нравную весть. Однако за что же ты застеняешь крамольников, — они кругом виноваты, в них, видно, и кровинки русской нет, а то бы они не променяли своих на
чужих, не стали бы якшаться да совет держать
с иноверною Литвою! Мы холопы, а тоже кое-что смекаем; я не один, вся Москва знает, о чем теперь помышляет князь наш.
Я тебе
говорил, что бесполезно развивание, начитывавье
с чужого голоса разных хороших
слов и мыслей женщинам, неспособным ни на какое развитие.
В страшную минуту, решающую судьбу народа, когда соединилась война
с революцией, у русского народа нет своего
слова, он
говорит на
чужом языке, произносит
чужие слова — «интернационализм», «социализм» и т. д., искажая европейский смысл этих
слов, выговаривая их на ломаном языке.
«Неужели это я, та девочка-ребенок (все так
говорили обо мне) — думала Наташа, — неужели я теперь
с этой минуты жена, равная этого
чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим? Неужели это правда? Неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и
слово? Да, что́ он спросил у меня?»