Неточные совпадения
— Но нигде в мире вопрос этот не ставится с такою остротой, как у нас, в России, потому что у нас есть категория людей, которых не мог создать даже высококультурный Запад, — я
говорю именно
о русской интеллигенции,
о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга,
пытки, виселица, — не спеша
говорил этот человек, и в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.
Восемь дней продолжалась эта
пытка. Елена казалась покойной, но ничего не могла есть, не спала по ночам. Тупая боль стояла во всех ее членах; какой-то сухой, горячий дым, казалось, наполнял ее голову. «Наша барышня как свечка тает», —
говорила о ней горничная.
Это качества, которые, по общепризнанному шаблону, предполагают беспощадный фанатизм,
говорят воображению
о гонениях,
пытках, кострах.
За это Шакловитый подверг Языкова жестокой
пытке и потом выслал из Москвы с строжайшим указом, под смертною казнью, никому не
говорить, куда его приводили и
о чем расспрашивали…
Теперь ты должен все нам рассказать,
Что
о своем ты знаешь господине:
Каких он лет? И кто его друзья?
И часто ль в церковь ходит он? И кто
В интриге с ним? И что он
говорит?
И как он судит
о священном братстве?
Все должен откровенно ты поведать
Или мученья
пытки испытать.
Весь этот день прошел у нас в странном тумане: мы всё
говорили о Стеньке, вспоминая его жизнь, песни, сложенные
о нем, его
пытки. Раза два Коновалов запевал звучным баритоном песни и обрывал их.
Та же газета сообщила, что в комиссии
о поджогах один из членов будто бы
говорил о необходимости
пыток, но прочие-де не согласились на это.
Герцог Антон, несмотря на свой трусливый нрав, попытался было показать свое значение, но был за это, по распоряжению регента, подвергнут домашнему аресту с угрозой испробовать рук грозного тогда начальника Тайной канцелярии Ушакова. Пошли доносы и
пытки за каждое малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров. Он громко, не стесняясь, стал
говорить о своем намерении выслать из России «Брауншвейгскую фамилию».
Не хочу
говорить о кровных оскорблениях слуги, преданного вам до последнего издыхания, посвятившего вам себя безусловно, неограниченно, готового для вас выдержать все
пытки: за эти обиды предоставляю суд вам самим.
Иван Осипович на минуту остановился. Человеку с таким щекотливым чувством чести легче было бы перенести
пытку, чем рассказывать собственному сыну
о таком деле, но выбора не было — он должен был
говорить.