Неточные совпадения
На месте уложу!..»
Крестьяне рассмеялися:
— Какие мы разбойники,
Гляди — у нас ни ножика,
Ни
топоров, ни вил!
Известно, что есть много
на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со своего плеча: хватила
топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила
на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и
на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и в силу такого неповорота редко
глядел на того, с которым говорил, но всегда или
на угол печки, или
на дверь.
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушиваться к стуку
топора. «Вишь, — бормотал он сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих
на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк
глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался…
Двое мужиков схватили Конона и поволокли из избушки. Авгарь с невероятною для бабы силой вырвалась из рук державшего ее мужика, схватила
топор и, не
глядя, ударила им большого мужика прямо по спине. Тот вскинулся, как ошпаренный, повалил ее
на пол и уже схватил за горло.
Из окна чердака видна часть села, овраг против нашей избы, в нем — крыши бань, среди кустов. За оврагом — сады и черные поля; мягкими увалами они уходили к синему гребню леса,
на горизонте. Верхом
на коньке крыши бани сидел синий мужик, держа в руке
топор, а другую руку прислонил ко лбу,
глядя на Волгу, вниз. Скрипела телега, надсадно мычала корова, шумели ручьи. Из ворот избы вышла старуха, вся в черном, и, оборотясь к воротам, сказала крепко...
— Сейчас я приду к вам, — проговорил он и, отворив свою дверь, не
глядя на нее, прошел мимо нее в дверь в сени, где он рубил дрова, ощупал чурбан,
на котором он рубил дрова, и
топор, прислоненный к стене.
— Намедни
на работе был, прихожу домой: дверь изнутри
на засов заперта, окно высадили.
Топор скрали, недоуздок, хомут… С кого спросишь? До чужого никому дела нет. А сам нешто доглядишь? Все один. А двадцать-то рублей в год
на подани отдай.
На то не
глядят, что борода чалая. Под окошко батожком: стук, стук! «Дедушка Афанасий, неси подань!..»