Неточные совпадения
Чичиков
глядел на него пристально и думал: «Что ж? с этим, кажется, чиниться нечего». Не отлагая дела в дальний ящик, он объяснил
полковнику тут же, что так и так: имеется надобность вот в каких душах, с совершеньем таких-то крепостей.
На другой стороне, почти к боковым воротам, стоял другой
полковник, небольшой человек, весь высохший; но малые зоркие очи
глядели живо из-под густо наросших бровей, и оборачивался он скоро
на все стороны, указывая бойко тонкою, сухою рукою своею, раздавая приказанья, видно было, что, несмотря
на малое тело свое, знал он хорошо ратную науку.
«Жизнь — сплошное насилие над человеком, — подумал Самгин,
глядя, как мальчишка поплевывает
на ножи. — Вероятно,
полковник возобновит со мной беседу о шпионаже… Единственный человек, которому я мог бы рассказать об этом, — Кутузов. Но он будет толкать меня в другую сторону…»
— Да, да, — небрежно сказал
полковник,
глядя на ордена и поправляя их. — Но не стоит спрашивать о таких… делах. Что тут интересного?
Потом неизменно скромный и вежливый Тит Никоныч, тоже во фраке, со взглядом обожания к бабушке, с улыбкой ко всем; священник, в шелковой рясе и с вышитым широким поясом, советники палаты, гарнизонный
полковник, толстый, коротенький, с налившимся кровью лицом и глазами, так что,
глядя на него, делалось «за человека страшно»; две-три барыни из города, несколько шепчущихся в углу молодых чиновников и несколько неподросших девиц, знакомых Марфеньки, робко смотрящих, крепко жмущих друг у друга красные, вспотевшие от робости руки и беспрестанно краснеющих.
Воспитаем так не одного, а миллионы людей, и потом поймаем одного и воображаем себе, что мы что-то сделали, оградили себя, и что больше уже и требовать от нас нечего, мы его препроводили из Московской в Иркутскую губернию, — с необыкновенной живостью и ясностью думал Нехлюдов, сидя
на своем стуле рядом с
полковником и слушая различные интонации голосов защитника, прокурора и председателя и
глядя на их самоуверенные жесты.
— Вы меня извините, а я
на вас
глядя спросил. Подождите секретаря; сам теперь занят с
полковником, а затем придет и секретарь… компанейский.
Павел наконец проснулся и, выйдя из спальни своей растрепанный, но цветущий и здоровый, подошел к отцу и, не
глядя ему в лицо, поцеловал у него руку.
Полковник почти сурово взглянул
на сына.
Вихров
глядел на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он посмотрел и
на Мари. Та старательно намазывала масло
на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был
полковником, но как произвели его в генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и больше высказывались…
«Я стою, я молчу, — с тоской думал Ромашов,
глядя неотступно
на серьгу в ухе
полковника, — а мне нужно было бы сказать, что я и сам не дорожу этой семьей и хоть сейчас готов вырваться из нее, уйти в запас. Сказать? Посмею ли я?»
— Вы долгонько лечились, — сказал
полковник Козельцову, холодно
глядя на него.
— Я сбираюсь покинуть ваш дом,
полковник, — проговорил Фома самым спокойным голосом. — Я решился идти куда глаза
глядят и потому нанял
на свои деньги простую, мужичью телегу.
На ней теперь лежит мой узелок; он не велик: несколько любимых книг, две перемены белья — и только! Я беден, Егор Ильич, но ни за что
на свете не возьму теперь вашего золота, от которого я еще и вчера отказался!..
Ты
глядишь на эту женщину… вон что стоит у окна, облокотясь
на плечо французского
полковника?..
— Что это все значит? — вскричал
полковник,
глядя с удивлением
на обоих офицеров. — Вы в Москве… отыскивали жандармского капитана… вызываете его
на дуель… Черт возьми, если я тут что-нибудь понимаю!
— Елизавета Сергеевна, голубушка, я вам рад! — заявил
полковник,
глядя на гостью из-под седых бровей, сросшихся
на переносье, круглыми, как у филина, глазами. Нос у
полковника был комически велик, и конец его, сизый и блестящий, уныло прятался в седой щетине усов.
Взгляд Бесприютного, который он поднял
на полковника, стал как-то тяжел и мутен. Но
полковник теперь не
глядел на бродягу.
Полковник знал про себя, что он добр, что его любят арестанты «за простоту». Вот и теперь он приехал сюда со своим мальчишкой, и семилетний ребенок играет
на дворе с собакой среди снующей по двору кандальной толпы. Прислушавшись, инспектор различил среди наступившей в камере тишины игривое урчание собаки во дворе и звонкий детский смех.
Ростовы уезжают из покидаемой войсками Москвы. В гостиной сидит их зять,
полковник Берг, прямой предок нынешних истинно-русских инородцев. Он восхищается «истинно-древним мужеством российских войск» и почтительнейше просит старого графа уступить ему одну подводу, чтоб увезти купленную по случаю очень прекрасную шифоньерку с аглицким секретом.
На дворе нагружаются добром подводы, и отовсюду
на них с завистью
глядят покидаемые в городе раненые. Тут же стоит Наташа с братом Петей.
Саша идет в кабинет. Чиновник казенной палаты сидит;
полковник, заложив руки в карманы и держа одно колено
на стуле, стоит перед столом. В кабинете накурено и душно. Саша не
глядит ни
на чиновника, ни
на полковника; ему вдруг становится совестно и жутко. Он беспокойно оглядывает Ивана Марковича и бормочет...
С той же улыбкой мудрости, спокойствием человека, сытно пообедавшего,
глядела она
на маленькие и действительно смешные попытки Михаила Михайловича в чем-то подражать
полковнику: он и халат себе такой же сделал, пользуясь указаниями Таисии, и чубуки развесил над турецким диваном, хотя сам и не выносил табачного дыма, и что-то военное старался придать своему безнадежно мирному и тихому лицу.
Полковник глядел на него в упор долго, кусая, по своему обычаю, маленький леденец, и потом сказал...
— Как же. Примерно как у вас, военных. Сатана вроде полного генерала. Дьяволы да обер-черти
на манер
полковников. Прочие черти
глядя по должности: однако все
на офицерских вакансиях состоят. Ну, а мы — легкие бесы, крупа —
на посылках. Наш чин — головой об тын…
И тут,
глядя в блестящие влажные глаза,
полковник Пряхин понял, что перед ним сумасшедшая от любви, от гордости и от счастья женщина, — и ему сделалось страшно, и единственный раз за всю свою жизнь он почувствовал обманчивую призрачность солнца, земли,
на которой так твердо стоят его ноги, всего, что окружает и в чем живет человек.
Человек 40 улан потонуло в реке, несмотря
на высланные
на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу.
Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли
на тот берег. Но как только они вылезли в обмокнувшем со стекающими ручьями платье, они закричали: «Виват»! восторженно
глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.