Неточные совпадения
Рябой, оттолкнув Самгина, ударил его головою о стену, размахнулся палкой и еще дважды быстро ударил по руке, по плечу. Самгин упал, почти теряя сознание, но слышал
выстрел и
глухой возглас...
Раздался взрыв, как
глухой пушечный
выстрел. Почва приподнялась немного под каменьями, и некоторые из них подскочили, а другие просто покатились в сторону. Сделано было при нас несколько таких взрывов.
— Охотники, кончив весеннюю стрельбу на высыпках, пользуются токами и бьют дупелей из-под собаки: по вечерам — до глубоких сумерек, по утренним зарям — до солнечного восхода; но по утрам дупели скоро от
выстрелов разлетаются в
глухие места болот, иногда не в близком расстоянии, где и остаются до вечера.
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод, начнет садиться с
глухим гулом, похожим на отдаленный пушечный
выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым шагом будет он вязнуть по пояс в снежную громаду.
В самом деле, казалось, весь лес оживился:
глухой шум, похожий на отдаленный рев воды, прорвавшей плотину, свист и пистолетные
выстрелы пробудили стаи птиц, которые с громким криком пронеслись над головами наших путешественников.
Слышен
глухой, далекий
выстрел.
Он выдержал еще один
выстрел изумления, отлично вышколенных лакейских глаз и сел в углу. Ожидание подавляло его, он трепетал
глухой дрожью; любопытство, неясные опасения, тайный, сердитый стыд, рассеянное, острое напряжение бродили в его голове не хуже виноградного сока.
— А-а-а! — повторился стонущий крик. Цирельман увидел, как в одном месте над плотиной голубоватый воздух разорвался в узкую огненную трещину. Что-то страшное, никогда им не слыханное, жалобно пропело у него над головой, и сейчас же вслед за этим звуком
глухой грохот
выстрела тяжело прокатился по реке.
Губернатор быстро, искоса, огляделся: грязная пустыня площади, с втоптанными в грязь соломинками сена,
глухой забор. Все равно уже поздно. Он вздохнул коротким, но страшно глубоким вздохом и выпрямился — без страха, но и без вызова; но была в чем-то, быть может в тонких морщинах на большом, старчески мясистом носу, неуловимая, тихая и покорная мольба о пощаде и тоска. Но сам он не знал о ней, не увидали ее и люди. Убит он был тремя непрерывными
выстрелами, слившимися в один сплошной и громкий треск.
— Где?.. А, вы сомневаетесь!.. Я скажу вам где! Хоть бы в Варшаве… Боже мой!.. Как сейчас помню… это было только семь месяцев назад… На Зигмунтовой площади, пред замком, стояли тысячи народа… Я тут же, в одном из домов, глядела с балкона… Вечер уж был, темно становилось; солдаты ваши стояли против народа; в этот день они наш крест изломали… и вдруг раздались
выстрелы… Помню только какой-то
глухой удар и больше ничего, потому что упала замертво.
Вот поднялась над толпою голова лошади с красными безумными глазами и широко оскаленным ртом, только намекающим на какой-то страшный и необыкновенный крик, поднялась, упала, и в этом месте на минуту сгущается народ, приостанавливается, слышны хриплые,
глухие голоса, короткий
выстрел, и потом снова молчаливое, бесконечное движение.
Назади с
глухим шорохом удалялась смена. И казалось — вот порывается последняя связь с миром Кто-то там сзади сдавленно раскашлялся. И сейчас же где-то сбоку темноту пронзил струистый огонек, по молчаливым полям прокатился
выстрел. Люди разом встрепенулись, винтовки в их руках зашевелились.