Неточные совпадения
— Позволь, я тебе серьезный вопрос задать хочу, — загорячился
студент. — Я сейчас, конечно, пошутил, но смотри: с одной стороны,
глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собой умрет. Понимаешь? Понимаешь?
Малов был
глупый, грубый и необразованный профессор в политическом отделении.
Студенты презирали его, смеялись над ним.
Елена забралась с ногами на скамейку, положила локти на буковые перила и, угнездив между ними голову, закрыла глаза. Моряк вдруг стал в ее глазах ничуть не опасным, а смешным и жалким трусом. Ей вспомнились какие-то
глупые куплеты о пароходном капитане, которые пел ее брат,
студент Аркадий — «сумасшедший
студент», как его звали в семье. Там что-то говорилось о даме, плывшей на пароходе в Одессу, о внезапно поднявшейся буре и морской болезни.
Домна Пантелевна. Так вот не уйду же. Ишь ты… Сама разобидит мать как нельзя хуже, да еще разные свои претензии представляет… «Умные разговоры». Не
глупее я тебя с студентом-то с твоим, с лохматым.
Рядом с Натальей она казалась горничной, но у неё не было
глупого страха пред керосиновыми лампами, и она не верила, что керосин вытапливают
студенты из жира самоубийц.
— Между прочим — все помрем, такое у нас
глупое обыкновение, — да, брат! Он вот помер, а тут медник был один, так его тоже — долой со счета. В то воскресенье, с жандармами. Меня с ним Гурка свел. Умный медник! Со
студентами несколько путался. Ты слышал, бунтуются
студенты, — верно? На-ко, зашей пиджак мне, не вижу я ни черта…
Студент. Вот видите ли. Для меня самого жизнь в Москве наскучила: бедность, отсутствие труда, постоянно вознаграждаемого… По аудиториям шляться прискучило, слушать болтовню профессоров (все пустые башки)… Упитанных барчонков учить — еще
глупее. У меня в виду была другая жизнь. В Петербурге, изволите ли видеть, есть кружок людей, которые затеяли некоторое хорошее дело. Они устроили коммуну. Вот к этим людям и я хотел присоединиться…
Алехин был нашим товарищем в гимназии, но он не был
студентом по весьма печальному обстоятельству, признанному за какой-то бунт против начальства, по милости
глупого директора. Алехин находился в числе пятерых лучших воспитанников, исключенных из гимназии. [Это обстоятельство рассказано мною подробнее в моих «Воспоминаниях» во «Втором периоде гимназии».]
Евдокия Антоновна. Ах, мне так совестно, Григорий Иванович, я так убита! Какая
глупая девчонка! (Соображая.) Ах, вот что, Григорий Иванович: тут в номерах есть у нас хороший знакомый,
студент. Такой славный мальчик…
Женился он, кажется, еще
студентом, и во всяком случае гораздо ранее, чем прославился в писательстве, а поставил он себя дома так неудачно, что жена считала себя очень умною, а его называла «
глупым» и никак не хотела верить тому, что он может «сочинить» что-нибудь стоящее внимания.