Неточные совпадения
И наконец, опять
странность: опять он повторял слово в слово мою мысль (о трех жизнях), которую я высказал давеча Крафту,
главное моими же словами.
Конечно, всякому вольно смеяться над некоторыми их
странностями, но шутки поверхностного наблюдателя не могут уничтожить их существенных достоинств, из коих
главное: особенность характера, самобытность (individualitè [индивидуальность (фр.).]), без чего, по мнению Жан-Поля, не существует и человеческого величия.
Мы со свойственною детям наблюдательностию очень скоро подметили эти
странности главного директора и обратили их в свою пользу.
Вторая
странность заключалась в том, что, кроме Кеттле, Левассера, Фарра, Энгеля и Корренти, которым меня тотчас же представил Прокоп, все остальные члены конгресса были в фуражках с красными околышами. То были делегаты от Лаишева, Чухломы, Кадникова и проч. Судите, какой же мог быть международный конгресс, в котором
главная масса деятелей явно тяготела к Ливнам, Карачеву, Обояни и т. д.?
К таким
странностям хотели мы отнести, например, и мысль о том, что
главная причина расстройства помещичьих имений наших заключается в отсутствии майората («Земледельческая газета»); и уверение, будто
главный недостаток романа «Тысяча душ» заключается в том, что герой романа воспитывался в Московском, а не в другом университете («Русский вестник»); и опасения, что в скором времени, когда нравы наши исправятся, сатире нечего будет обличать («Библиотека для чтения»); и статейку о судопроизводстве, уверявшую, что такое-то воззрение неправильно, потому что в «Своде законов» его не находится («Библиотека для чтения»), и пр. и пр.
— И это мне все равно. Мне —
главное, чтобы четко было, да без этих прописных новых букв с хвостами, которых я не люблю. А какая твоя другая
странность?
Так прожил несчастный Трофим еще более десяти лет.
Странности его были всем видны, но страданий его никто не видал. А страдания его были велики. Страдания его были,
главное, в том, что жизнь его — он чувствовал — была испорчена страхом, который обуял его, а поправить ее он никак не мог, никак не мог освободиться от страха, а между тем то, чего он боялся, надвигалось всё ближе и ближе.