Неточные совпадения
— Значит, с лишком год с тех пор протек, а конь ваш, как тогда был серый
в яблоках, так и теперь; даже словно темнее стал. Как же так? Серые-то
лошади в один год много белеют.
— Издальки видел… Веселый такой едет на новой
лошади. Серая,
в яблоках…
В половине одиннадцатого приехал полковой командир. Под ним был огромный, видный гнедой мерин, весь
в темных
яблоках, все четыре ноги белые до колен. Полковник Шульгович имел на
лошади внушительный, почти величественный вид и сидел прочно, хотя чересчур по-пехотному, на слишком коротких стременах. Приветствуя полк, он крикнул молодцевато, с наигранным веселым задором...
— Четыре тройки от Ечкина. Ечкинские тройки. Серые
в яблоках. Не
лошади, а львы. Ямщик грозится: «Господ юнкеров так прокачу, что всю жизнь помнить будут». Вы уж там, господа, сколотитесь ему на чаишко. Сам Фотоген Павлыч на козлах.
Серая
в яблоках громадная
лошадь, с невероятно выгнутой шеей и с хвостом трубкой, торжественно подкатила Шабалина, который сидел на дрожках настоящим чертом:
в мохнатом дипломате,
в какой-то шапочке, сдвинутой на затылок, и с семидесятирублевым зонтиком
в руках. Скуластое, красное лицо Вукола Логиныча, с узкими хитрыми глазами и с мясистым носом, все лоснилось от жира, а когда он улыбнулся, из-за толстых губ показались два ряда гнилых зубов.
В результате получилось чистое золото, которое превращается
в громадный дом с колоннами,
в серых, с
яблоками,
лошадей,
в лакированные дрожки,
в дорогое платье и сладкое привольное житье.
В одной значилось, что отпускается
в услужение кучер трезвого поведения;
в другой — малоподержанная коляска, вывезенная
в 1814 году из Парижа; там отпускалась дворовая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся
в прачечном деле, годная и для других работ; прочные дрожки без одной рессоры; молодая горячая
лошадь в серых
яблоках, семнадцати лет от роду; новые, полученные из Лондона, семена репы и редиса; дача со всеми угодьями: двумя стойлами для
лошадей и местом, на котором можно развести превосходный березовый или еловый сад; там же находился вызов желающих купить старые подошвы, с приглашением явиться к переторжке каждый день от восьми до трех часов утра.
За ней следовала другая, четвероместная;
в ней сидел майор с генеральским адъютантом и еще двумя насупротив сидевшими офицерами; за коляской следовали известные всем полковые дрожки, которыми владел на этот раз тучный майор; за дрожками четвероместный бонвояж,
в котором сидели четыре офицера и пятый на руках; за бонвояжем рисовались три офицера на прекрасных гнедых
лошадях в темных
яблоках.
Мужицкой нищеты мы не видали.
В нашей подгородной усадьбе крестьяне жили исправно, избы были новые и выстроенные по одному образцу,
в каждом дворе по три
лошади, бабы даже франтили, имея доход с продажи
в город молока, ягод, грибов. Нищенство или голытьбу
в деревне мы даже с трудом могли себе представать. Из дальних округ приходили круглый год обозы с хлебом, с холстом, с
яблоками, свиными тушами, живностью, грибами.
Они помолчали. Слышно было только похрапывание одной
лошади, серой
в яблоках, норовившей достать языком свою товарку, бурую…
Лошади были
в дружбе, хотя и стояли на разных дворах.
Великолепная пара серых
в яблоках рысаков, запряженных
в роскошные американские сани, с медвежьей полостью, еще стояла у подъезда дома, где жили Шестовы. Зазябшие
лошади нетерпеливо били копытами мерзлый снег мостовой. Видный кучер, сидя на козлах, зорко следил за ними, крепко держа
в руках вожжи. Это были
лошади Гиршфельда.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с
лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца.
В доме, не оштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, — не видно было, чтобы цель живших людей состояла
в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими
яблоками и висели волчьи и лисьи шкуры.