Неточные совпадения
Как о
пожарах пишется
В газетах (я их читывал...
Тотчас же за селением
Шла Волга, а за Волгою
Был город небольшой
(Сказать точнее, города
В ту пору тени не было,
А были головни:
Пожар все снес третьеводни).
Иной угодья меряет,
Иной
в селенье жителей
По пальцам перечтет,
А вот не сосчитали же,
По скольку
в лето каждое
Пожар пускает на ветер
Крестьянского труда?..
Люди стонали только
в первую минуту, когда без памяти бежали к месту
пожара.
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский
пожар и которая во время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
По случаю бывшего
в слободе Негоднице великого
пожара собрались ко мне, бригадиру, на двор всякого звания люди и стали меня нудить и на коленки становить, дабы я перед теми бездельными людьми прощение принес.
В одном месте
пожар уже
в полном разгаре; все строение обнял огонь, и с каждой минутой размеры его уменьшаются, и силуэт принимает какие-то узорчатые формы, которые вытачивает и выгрызает страшная стихия.
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу
пожару,
в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой день
пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
11) Фердыщенко, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и
пожару. Умер
в 1779 году от объедения.
У кого осталось нетронутым подполье, и по этому поводу выражалась радость, что уцелел квас и вчерашний каравай хлеба; у кого каким-то чудом
пожар обошел клевушок,
в котором была заперта буренушка.
— Это
в прошлом году, как мы лагерем во время
пожара стояли, так
в ту пору всякого скота тут довольно было! — объяснил один из стариков.
Сзади процессии следовала Пфейферша, без кринолина; с одной стороны ее конвоировала Аксиньюшка, с другой — знаменитый юродивый Парамоша, заменивший
в любви глуповцев не менее знаменитого Архипушку, который сгорел таким трагическим образом
в общий
пожар (см.
Хотя же
в Российской Державе законами изобильно, но все таковые по разным делам разбрелись, и даже весьма уповательно, что большая их часть
в бывшие
пожары сгорела.
В сущности,
пожар был не весьма значителен и мог бы быть остановлен довольно легко, но граждане до того были измучены и потрясены происшествиями вчерашней бессонной ночи, что достаточно было слова:"
пожар!", чтоб произвести между ними новую общую панику.
В ту же ночь
в бригадировом доме случился
пожар, который, к счастию, успели потушить
в самом начале. Сгорел только архив,
в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение
в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево
пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие
в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!..
— Я давненько не вижу гостей, — сказал он, — да, признаться сказать,
в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай ездить друг к другу, а
в хозяйстве-то упущения… да и лошадей их корми сеном! Я давно уж отобедал, а кухня у меня низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще
пожару наделаешь.
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила
пожарНетерпеливому герою.
Отселе,
в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.
Глядишь — и площадь запестрела.
Всё оживилось; здесь и там
Бегут за делом и без дела,
Однако больше по делам.
Дитя расчета и отваги,
Идет купец взглянуть на флаги,
Проведать, шлют ли небеса
Ему знакомы паруса.
Какие новые товары
Вступили нынче
в карантин?
Пришли ли бочки жданных вин?
И что чума? и где
пожары?
И нет ли голода, войны
Или подобной новизны?
Теперь уже все хотели
в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с воли всего запорожского войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь
пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы
в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после
пожара или чумы, выветрился весь край.
Пантен, крича как на
пожаре, вывел «Секрет» из ветра; судно остановилось, между тем как от крейсера помчался паровой катер с командой и лейтенантом
в белых перчатках; лейтенант, ступив на палубу корабля, изумленно оглянулся и прошел с Грэем
в каюту, откуда через час отправился, странно махнув рукой и улыбаясь, словно получил чин, обратно к синему крейсеру.
Не говорю уже о том, что преступления
в низшем классе,
в последние лет пять, увеличились; не говорю о повсеместных и беспрерывных грабежах и
пожарах; страннее всего то для меня, что преступления и
в высших классах таким же образом увеличиваются, и, так сказать, параллельно.
В публичных каретах, [Публичные кареты — казенные кареты почтового ведомства.]
в лавках, поймав хоть какого-нибудь слушателя, наводила разговор на своего сына, на его статью, как он помогал студенту, был обожжен на
пожаре и прочее.
Сама бывшая хозяйка его, мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще жили
в другом доме, у Пяти Углов, Раскольников во время
пожара, ночью, вытащил из одной квартиры, уже загоревшейся, двух маленьких детей и был при этом обожжен.
Из малой искры став
пожаром,
Огонь,
в стремленьи яром,
По зданьям разлился
в глухой полночный час.
Или
в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким
и прекрасным, —
Они тотчас: разбой!
пожар!
— Час тому назад я был
в собрании людей, которые тоже шевелятся, обнаруживают эдакое, знаешь, тараканье беспокойство пред
пожаром. Там была носатая дамища с фигурой извозчика и при этом — тайная советница, генеральша, да! Была дочь богатого винодела, кажется, что ли. И много других, все отличные люди, то есть действующие от лица масс. Им — денег надобно, на журнал. Марксистский.
Он хорошо помнил опыт Москвы пятого года и не выходил на улицу
в день 27 февраля. Один,
в нетопленой комнате, освещенной жалким огоньком огарка стеариновой свечи, он стоял у окна и смотрел во тьму позднего вечера, она
в двух местах зловеще, докрасна раскалена была заревами
пожаров и как будто плавилась, зарева росли, растекались, угрожая раскалить весь воздух над городом. Где-то далеко не торопясь вползали вверх разноцветные огненные шарики ракет и так же медленно опускались за крыши домов.
— Странный город, — говорила Спивак, взяв Клима под руку и как-то очень осторожно шагая по дорожке сада. — Такой добродушно ворчливый. Эта воркотня — первое, что меня удивило, как только я вышла с вокзала. Должно быть, скучно здесь, как
в чистилище. Часто бывают
пожары? Я боюсь
пожаров.
Бородатый человек
в золотых очках, стоя среди зала, размахивая салфеткой над своей головой, сказал, как брандмейстер на
пожаре...
— Он родился
в тревожный год — тут и
пожар, и арест Якова, и еще многое. Носила я его тяжело, роды были несколько преждевременны, вот откуда его странности, я думаю.
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли
в красных пятнах
пожаров, черные потоки крестьян.
Варвару он все более забавлял, рассказывая ей смешное о провинциальной жизни, обычаях, обрядах, поверьях,
пожарах, убийствах и романах. Смешное он подмечал неплохо, но рассказывал о нем добродушно и даже как бы с сожалением. Рассказывал о ловле трески
в Белом море, о сборе кедровых орехов
в Сибири, о добыче самоцветов на Урале, — Варвара находила, что он рассказывает талантливо.
— Совершенно верно сказано! Многие потому суются
в революцию, что страшно жить. Подобно баранам ночью, на
пожаре, бросаются прямо
в огонь.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота;
в память о неудачном
пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и,
в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая
в окно на первые звезды
в черном небе, бормотал...
Но Самгин уже знал: начинается
пожар, — ленты огней с фокусной быстротою охватили полку и побежали по коньку крыши, увеличиваясь числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись
в обе стороны. Самгин видел, что лицо
в зеркале нахмурилось, рука поднялась к телефону над головой, но, не поймав трубку, опустилась на грудь.
— Вечером, после
пожара, он говорил… странно! Он как будто старался внушить мне, что ты устроила меня рядом с ним намеренно, по признаку некоторого сродства наших характеров и как бы
в целях взаимного воспитания нашего…
Клим открыл
в доме даже целую комнату, почти до потолка набитую поломанной мебелью и множеством вещей, былое назначение которых уже являлось непонятным, даже таинственным. Как будто все эти пыльные вещи вдруг, толпою вбежали
в комнату, испуганные, может быть,
пожаром;
в ужасе они нагромоздились одна на другую, ломаясь, разбиваясь, переломали друг друга и умерли. Было грустно смотреть на этот хаос, было жалко изломанных вещей.
Гниение — это, по Марксу, процесс, который рабочий класс должен превратить
в горение, во всемирный
пожар.
—
В детстве я ничего не боялся — ни темноты, ни грома, ни драк, ни огня ночных
пожаров; мы жили
в пьяной улице, там часто горело.
Клим не поверил. Но когда горели дома на окраине города и Томилин привел Клима смотреть на
пожар, мальчик повторил свой вопрос.
В густой толпе зрителей никто не хотел качать воду, полицейские выхватывали из толпы за шиворот людей, бедно одетых, и кулаками гнали их к машинам.
Молча сунув руку товарищу, он помотал ею
в воздухе и неожиданно, но не смешно отдал Лидии честь, по-солдатски приложив пальцы к фуражке. Закурил папиросу, потом спросил Лидию, мотнув головою на
пожар заката...
— О торговле, об эманципации женщин, о прекрасных апрельских днях, какие выпали нам на долю, и о вновь изобретенном составе против
пожаров. Как это вы не читаете? Ведь тут наша вседневная жизнь. А пуще всего я ратую за реальное направление
в литературе.
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника головой, а не ногами из ворот;
пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же, по стольку же и спали по-прежнему на голой траве; воющую собаку били или сгоняли со двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали
в трещину гнилого пола.
Он говорил, что «нормальное назначение человека — прожить четыре времени года, то есть четыре возраста, без скачков, и донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных
пожаров, какая бы поэзия ни пылала
в них».
Потом он взглянет на окружающее его, вкусит временных благ и успокоится, задумчиво глядя, как тихо и покойно утопает
в пожаре зари вечернее солнце, наконец решит, что жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия.
«Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! —
Скрежеща, мыслит Кочубей, —
Я пощажу твою обитель,
Темницу дочери моей;
Ты не истлеешь средь
пожара,
Ты не издохнешь от удара
Казачьей сабли. Нет, злодей,
В руках московских палачей,
В крови, при тщетных отрицаньях,
На дыбе, корчась
в истязаньях,
Ты проклянешь и день и час,
Когда ты дочь крестил у нас,
И пир, на коем чести чашу
Тебе я полну наливал,
И ночь, когда голубку нашу
Ты, старый коршун, заклевал...
Такую великую силу — стоять под ударом грома, когда все падает вокруг, — бессознательно, вдруг, как клад найдет, почует
в себе русская женщина из народа, когда пламень
пожара пожрет ее хижину, добро и детей.
С тайным, захватывающим дыхание ужасом счастья видел он, что работа чистого гения не рушится от
пожара страстей, а только останавливается, и когда минует
пожар, она идет вперед, медленно и туго, но все идет — и что
в душе человека, независимо от художественного, таится другое творчество, присутствует другая живая жажда, кроме животной, другая сила, кроме силы мышц.