Неточные совпадения
В каморку постучалися.
Макар ушел… Сидела я,
Ждала, ждала, соскучилась.
Приотворила дверь.
К крыльцу карету подали.
«Сам едет?» — Губернаторша! —
Ответил мне Макар
И бросился на лестницу.
По лестнице спускалася
В собольей
шубе барыня,
Чиновничек при ней.
Управившись с ребятами,
В большой избе под
шубоюНа печку я легла.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар
в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он увидал
в швейцарской калоши и
шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и
в верхних дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара
в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
Левин надел большие сапоги и
в первый paз не
шубу, а суконную поддевку, и пошел по хозяйству, шагая через ручьи, режущие глаза своим блеском на солнце, ступая то на ледок, то
в липкую грязь.
В светлом коридоре никого не было, кроме капельдинера и двух лакеев с
шубами на руках, слушавших у двери.
— Это можно завтра, завтра, и больше ничего! Ничего, ничего, молчание! — сказал Левин и, запахнув его еще раз
шубой, прибавил: — я тебя очень люблю! Что же, можно мне быть
в заседании?
Он тронул лошадь и, выехав за акацию, увидал подъезжавшую ямскую тройку с железнодорожной станции и господина
в шубе.
Сбежав до половины лестницы, Левин услыхал
в передней знакомый ему звук покашливанья; но он слышал его неясно из-за звука своих шагов и надеялся, что он ошибся; потом он увидал и всю длинную, костлявую, знакомую фигуру, и, казалось, уже нельзя было обманываться, но всё еще надеялся, что он ошибается и что этот длинный человек, снимавший
шубу и откашливавшийся, был не брат Николай.
Окончив речь, губернатор пошел из залы, и дворяне шумно и оживленно, некоторые даже восторженно, последовали за ним и окружили его
в то время, как он надевал
шубу и дружески разговаривал с губернским предводителем. Левин, желая во всё вникнуть и ничего не пропустить, стоял тут же
в толпе и слышал, как губернатор сказал: «Пожалуйста, передайте Марье Ивановне, что жена очень сожалеет, что она едет
в приют». И вслед затем дворяне весело разобрали
шубы, и все поехали
в Собор.
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных целей; но для жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя
в положении человека, который променял бы теплую
шубу на кисейную одежду и который
в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.
Разумеется, с точки зрения Прокофья, видевшего его
в оборванной
шубе и пьяного, он презренный человек; но я знаю его иначе.
Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая на голову воротники
шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху окошко где-нибудь, даже и
в четвертом этаже;
в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце и душу разговор, читается светлая страница вдохновенного русского поэта, какими наградил Бог свою Россию, и так возвышенно-пылко трепещет молодое сердце юноши, как не случается нигде
в других землях и под полуденным роскошным небом.
Чичиков открыл рот, еще не зная сам, как благодарить, как вдруг Манилов вынул из-под
шубы бумагу, свернутую
в трубочку и связанную розовою ленточкой, и подал очень ловко двумя пальцами.
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На
шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют
в ладони:
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
Так
в шубе, думал он, нет нужды никакой...
Какой-то молодец,
В наследство получа богатое именье,
Пустился
в мотовство и при большом раденье
Спустил всё чисто; наконец,
С одною
шубой он остался,
И то лишь для того, что было то зимой —
Так он морозов побоялся.
Я опустил циновку, закутался
в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему. У ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице.
В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному,
в шубе и
в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним
в кибитку.
— Я сам — неудачник. Трижды ранен, крест имею, а жить — нечем. Живу на квартире у храпоидола…
в лисьей
шубе. Он с меня полтораста целковых взыскивает судом. На вокзале у меня украли золотой портсигар, подарок товарищей…
Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив
шубу на пол, прислонясь к стене, закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, — это понравилось ему, это еще более унижало женщину
в его глазах.
Тысячами шли рабочие, ремесленники, мужчины и женщины, осанистые люди
в дорогих
шубах, щеголеватые адвокаты, интеллигенты
в легких пальто, студенчество, курсистки, гимназисты, прошла тесная группа почтово-телеграфных чиновников и даже небольшая кучка офицеров. Самгин чувствовал, что каждая из этих единиц несет
в себе одну и ту же мысль, одно и то же слово, — меткое словцо, которое всегда, во всякой толпе совершенно точно определяет ее настроение. Он упорно ждал этого слова, и оно было сказано.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул
в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми
в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил человек
в сером пальто, прыгнул
в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул на плечи
шубу, надел мохнатую шапку.
Человек
в пенсне вырвался и побежал
в угол двора, а кто-то чернобородый,
в тяжелой
шубе, крикнул вслед ему...
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая ею, он тоже что-то кричал, но парень
в шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Она была
в шубке, от нее несло холодом и духами, капельки талого снега блестели на
шубе; хватая себя рукою за горло, она кричала...
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой лошади,
в шубе,
в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.
«Извозчики — самый спокойный народ», — вспомнил Самгин. Ему загородил дорогу человек
в распахнутой
шубе,
в мохнатой шапке, он вел под руки двух женщин и сочно рассказывал...
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень
в шапке с наушниками,
в распахнутой лисьей
шубе, надетой на рубаху без пояса, встал перед гробом, широко расставив ноги
в длинных, выше колен, валенках, взмахнул руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий живот, и закричал визгливым, женским голосом...
На желтой крышке больничного гроба лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная,
в шубе,
в тяжелой шали на плечах — шла, упираясь подбородком
в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки касалась гроба, точно толкая его вперед, и, спотыкаясь о камни мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по камням особенно отчетливо.
Алина тоже что-то кричала, но голос ее заглушался визгом парня
в лисьей
шубе и криками его товарищей. Парень
в шубе, болтая головою, встряхивая наушниками шапки, визжал...
А другой человек, с длинным лицом,
в распахнутой
шубе, стоя на углу Кузнецкого моста под фонарем, уговаривал собеседника, маленького, но сутулого,
в измятой шляпе...
— Маловато порядка, — сказал человек
в лисьей
шубе и протяжно зевнул.
Выслушав краткий рассказ Клима, он замолчал и только
в прихожей, сбросив
шубу, спросил...
Та, сидя
в кресле деревянно прямо, точно бедная родственница, смотрела
в угол, где
шубы на вешалке казались безголовыми стражами.
Черными кентаврами возвышались над толпой конные полицейские; близко к одному из них стоял высокий, тучный человек
в шубе с меховым воротником, а из воротника торчала голова лошади, кланяясь, оскалив зубы, сверкая удилами.
— Ну,
в чем дело? — резко крикнул он; человек
в шапке, запахнув
шубу, выпрямился, угодливо заговорил...
Самгин видел, как она поглощала людей
в дорогих
шубах, гимназистов, благообразное, чистенькое мещанство, словоохотливых интеллигентов, шумные группы студенчества, нарядных и скромно одетых женщин, девиц.
Пожилой, пьяный человек
в распахнутой
шубе, с шапкой
в руке, неверно шагая, смотрел изумленно под ноги себе и рычал...
В городе было не по-праздничному тихо, музыка на катке не играла, пешеходы встречались редко, гораздо больше — извозчиков и «собственных упряжек»; они развозили во все стороны солидных и озабоченных людей, и Самгин отметил, что почти все седоки едут, съежившись, прикрыв лица воротниками
шуб и пальто, хотя было не холодно.
От скуки Самгин сосчитал публику: мужчин оказалось двадцать три, женщин — девять. Толстая, большеглазая,
в дорогой
шубе и
в шляпке, отделанной стеклярусом, была похожа на актрису
в роли одной из бесчисленных купчих Островского. Затем, сосчитав, что троих судят более двадцати человек, Самгин подумал, что это очень дорогая процедура.
В карете гостиницы, вместе с двумя немыми, которые, спрятав головы
в воротники
шуб, явно не желали ничего видеть и слышать, Самгин, сквозь стекло
в двери кареты, смотрел во тьму, и она казалась материальной, весомой, леденящим испарением грязи города, крови, пролитой
в нем сегодня, испарением жестокости и безумия людей.
— Никто никого не боится, — сказал человек
в шубе, обернулся, взглянул
в лицо Клима и, уступая ему дорогу, перешагнул на шпалы.
Взмахнув руками, он сбросил с себя
шубу и начал бить кулаками по голове своей; Самгин видел, что по лицу парня обильно текут слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека
в опорках...
Впереди тяжело шагал человек
в шубе с лисьим воротником,
в меховой шапке с наушниками, — по шпалам тоже шли пассажиры; человек
в шапке сдержанно говорил...
Мелькали знакомые лица профессоров, адвокатов, журналистов; шевеля усами, шел старик Гогин, с палкой
в руке; встретился Редозубов
в тяжелой
шубе с енотовым воротником, воротник сердито ощетинился, а лицо Редозубова, туго надутое, показалось Самгину обиженным.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг
в канцелярии; гаснул потом, вычитывая
в книгах истины, с которыми не знал, что делать
в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул
в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых
шуб и бобровых воротников, — на вечерах,
в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи
в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
Потом уже овладели барчонком, окутали его
в захваченный тулуп, потом
в отцовскую
шубу, потом
в два одеяла, и торжественно принесли на руках домой.
— И только с воздухом… А воздухом можно дышать и
в комнате. Итак, я еду
в шубе… Надену кстати бархатную ермолку под шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум
в голове: все слышится, будто колокола звонят; вчера
в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи… А все же поеду. О женщины!
— Partie de plaisir [Увеселительная прогулка (фр.).] за городом —
в шубах! — сказал Райский.