Неточные совпадения
Новый человек поклоняется идеалу или
идолу производительности, превращающему человека
в функцию производства, поклоняется силе и успеху, беспощаден к слабым, он движим соревнованием
в борьбе и, что самое важное,
в нем происходит ослабление и
почти уничтожение духовности.
Но, ставя бога грозно и высоко над людьми, он, как и бабушка, тоже вовлекал его во все свои дела, — и его и бесчисленное множество святых угодников. Бабушка же как будто совсем не знала угодников, кроме Николы, Юрия, Фрола и Лавра, хотя они тоже были очень добрые и близкие людям: ходили по деревням и городам, вмешиваясь
в жизнь людей, обладая всеми свойствами их. Дедовы же святые были
почти все мученики, они свергали
идолов, спорили с римскими царями, и за это их пытали, жгли, сдирали с них кожу.
Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озири-су египетским, брату и сестре, соединившимся браком еще во чреве матери своей и зачавшим там бога Гора, и Деркето, рыбообразной богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и Дагону филистимскому, и Арденаго ассирийскому, и Утсабу,
идолу ниневийскому, и мрачной Кибелле, и Бэл-Меродоху, покровителю Вавилона — богу планеты Юпитер, и халдейскому Ору — богу вечного огня, и таинственной Омороге — праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и землю, а из головы — людей; и поклонялся царь еще богине Атанаис,
в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге храмов.
Также искал он мудрости
в тайнодействиях древних языческих верований и потому посещал капища и приносил жертвы: могущественному Ваалу-Либанону, которого
чтили под именем Мелькарта, бога созидания и разрушения, покровителя мореплавания,
в Тире и Сидоне, называли Аммоном
в оазисе Сивах, где
идол его кивал головою, указывая пути праздничным шествиям, Бэлом у халдеев, Молохом у хананеев; поклонялся также жене его — грозной и сладострастной Астарте, имевшей
в других храмах имена Иштар, Исаар, Ваальтис, Ашера, Истар-Белит и Атаргатис.
Изжарив и съев
в честь его тридцать быков
в день погребения, отдали верхнюю кольчугу Ермакову жрецам славного белогорского
идола, а нижнюю — мурзе Кандауну, кафтан — князю Сейдеку, а саблю с поясом — работу Ксении Яковлевны Строгановой — мурзе Караче.
— И мы, — сказал он, — мы настоящие дети: сердимся на чудака, благороднейшего из людей, за слабость, которой сами причастны. Не все ли мы имеем своего конька? Не все ли поклоняемся своему
идолу: я —
чести, ты — любви, Фюренгоф — золоту, Адам — своей флоре? О чем ни думает, что ни делает, флора
в голове его,
в его сердце. И что ж? Когда мы впадаем
в безумие оттого, что не можем удовлетворять своей страсти, неужели не извиним
в другом припадка безумия от любви, более бескорыстной, более невинной и чистой?