Неточные совпадения
Положили: убиенных похоронив, заложить на месте
битвы монумент, а самый день,
в который она происходила,
почтить наименованием «слепорода» и
в воспоминание об нем учредить ежегодное празднество с свистопляскою.
Сечь не любила затруднять себя военными упражнениями и терять время; юношество воспитывалось и образовывалось
в ней одним опытом,
в самом пылу
битв, которые оттого были
почти беспрерывны.
Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как представит их всем старым, закаленным
в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их
в ратной науке и бражничестве, которое
почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря.
Но ведь сознательное достижение этой высоты — путем мук, жертв, страшного труда всей жизни над собой — безусловно, без помощи посторонних, выгодных обстоятельств, дается так немногим, что — можно сказать —
почти никому не дается, а между тем как многие, утомясь, отчаявшись или наскучив
битвами жизни, останавливаются на полдороге, сворачивают
в сторону и, наконец, совсем теряют из вида задачу нравственного развития и перестают верить
в нее.
Наконец, последняя и самая серьезная
битва губернатора была с бывшим вице-губернатором, который вначале был очень удобен, как человек совершенно бессловесный, бездарный и выведенный
в люди потому только, что женился на побочной внуке какого-то вельможи, но тут вдруг, точно белены объевшись, начал, ни много ни мало, теснить откуп, крича и похваляясь везде, что он уничтожит губернатора с его целовальниками, так что некоторые слабые умы поколебались и
почти готовы были верить ему, а несколько человек неблагонамеренных протестантов как-то уж очень смело и весело подняли голову — но ненадолго.
С неделю после поражения татар царь принимал
в своей опочивальне Басманова, только что прибывшего из Рязани. Царь знал уже о подробностях
битвы, но Басманов думал, что объявит о ней первый. Он надеялся приписать себе одному всю
честь победы и рассчитывал на действие своего рассказа, чтобы войти у царя
в прежнюю милость.
С неделю времени Матвей не выходил из дома, чувствуя себя оглушённым, как будто этот выстрел раздался
в его груди, встряхнув
в ней всё тревожное и неясное, что
почти сложилось там
в равнодушие человека, побеждённого жизнью без
битвы с нею.
Но
в бурях
битв не думал Измаил.
Сыскать самозабвенья и покоя.
Не за отчизну, за друзей он мстил, —
И не пленялся именем героя;
Он ведал цену
почестей и слов,
Изобретенных только для глупцов!
Недолгий жар погас! душой усталый,
Его бы не желал он воскресить;
И не родной аул, — родные скалы
Решился он от русских защитить!
С непреодолимым отвращением,
почти с раскаянием явился он на поле
битвы, совался
в огонь без всякой нужды, но пули обходили его, а храбрость его была замечена; князь привязал ему сам георгиевский крест
в петлицу.
Они дрались. Дуэль кончилась
почти ничем. Столыгин ранил князя
в щеку. Это подражание цезаревым солдатам
в Фарсальской
битве вряд ли было случайно, зато оно и не прошло ему даром; раны на щеке невозможно было скрыть. Княгиня узнала через людей о дуэли и приказала Столыгину оставить ее дом.
Хотя минарет мечети был цел и, конечно, был выше всех крыш, но мечеть стояла низко,
почти в долине; поэтому мы взобрались на первую попавшуюся галерейку черкесского дома, обращенную к месту
битвы.
—
Битвы, —
почти в один голос отвечали Есипов, Фома, Кирилл и другие.
Тяжелое известие о неудачной для нас
битве при Фридланде, происшедшей 27 июня, получено было графинею
в Петербурге, когда она уже возвратилась из Грузина, где
почти не расставалась со своим любимцем Мишей. Грузинская жизнь текла ровно и тихо.
В Минкиной Наталья Федоровна не ошиблась, ее как бы не существовало
в Грузине
в присутствии ее сиятельства.
Но воевода немного пользовался подарками:
в день
битвы он предпочитал форменный мундир; кунтуш надел лишь однажды, на каком-то
в честь его данном обеде, а заказанное седло опоздало своим прибытием, и за ненахождением получателя, его принял с
почты, кажется, становой пристав.
Наполеон видел и невыгодное расположение союзной армии, и намерение ее обойти его правый фланг, чтобы отрезать ему дорогу на Вену и отделить от остальных полков, расквартированных
в окрестностях этого города; поэтому он был
почти уверен
в победе и накануне
битвы велел объявить по армии следующее воззвание: «Позиции, занимаемые нашими — страшны; и
в то же время, как русские будут идти
в обход моего правого фланга, они мне подставят свой фланг.
Полковника Хвастунова и некоторых других павших
в бою офицеров успели похоронить с воинскими
почестями на поле
битвы.