Неточные совпадения
«Сообразно инструкции. После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за
водой раз, за щепками для плиты два. По наступлении
темноты проник взглядом
в окно, но ничего не увидел по причине занавески».
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса.
В густой
темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск
воды нарушал безмолвие.
Круг все чаще разрывался, люди падали, тащились по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали
в сторону,
в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную
воду в чане, брызгали ею
в лицо друг другу и, сбитые с ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из круга и погрузил
в темноту, точно
в воду.
«Один из студентов, возвращенных из Сибири, устроил здесь какие-то идиотские радения с гимназистками: гасил
в комнате огонь, заставлял капать
воду из умывальника
в медный таз и под равномерное падение капель
в темноте читал девицам эротические и мистические стишки. Этим он доводил девчонок до истерики, а недавно оказалось, что одна из них, четырнадцати лет, беременна».
Когда обливаешься вечером,
в темноте,
водой, прямо из океана, искры сыплются, бегут, скользят по телу и пропадают под ногами, на палубе.
По трапам еще стремились потоки, но у меня ноги уж были по колени
в воде — нечего разбирать, как бы посуше пройти. Мы выбрались наверх:
темнота ужасная, вой ветра еще ужаснее; не видно было, куда ступить. Вдруг молния.
Когда он
в черной
темноте, кое-где только освещаемой белеющим снегом, шлепая по
воде, въехал на прядущем ушами при виде зажженных вокруг церкви плошек жеребце на церковный двор, служба уже началась.
В темноте мы залезли
в бурелом, запутались
в кустах, потом опять попали
в воду.
В темноте ничего не было видно, слышно было только, как шумела
вода в реке, шумел дождь и шумел ветер
в лесу.
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня
в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери
в сени и
в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя
в углу у лохани, выбирал из ведра с
водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то
в темноте, громко нюхала табак и ворчала...
Я стреливал гусей во всякое время: дожидаясь их прилета
в поле, притаясь
в самом еще не вымятом хлебе, подстерегая их на перелете
в поля или с полей, дожидаясь на ночлеге, где за наступившею уже
темнотою гуси не увидят охотника, если он просто лежит на земле, и, наконец, подъезжая на лодке к спящим на берегу гусям, ибо по
воде подплыть так тихо, что и сторожевой гусь не услышит приближающейся
в ночном тумане лодки.
Всех заинтересовал рассказ Махина, но больше всех меньшую Лизу Еропкину, восемнадцатилетнюю девушку, только что вышедшую из института и только что опомнившуюся от
темноты и тесноты ложных условий,
в которых она выросла, и точно вынырнувшую из
воды, страстно вдыхавшую
в себя свежий воздух жизни.
Она едва видела его
в темноте по белой рубашке. Он ощупью отыскал стакан и графин, и она слышала, как дрожало стекло о стекло. Она слышала, как большими, громкими глотками пил он
воду.
Чем более сгущалась
темнота, тем громче кричали гады. Голоса их составляли как бы один беспрерывный и продолжительный гул, так что ухо к нему привыкало и различало сквозь него и дальний вой волков, и вопли филина. Мрак становился гуще; предметы теряли свой прежний вид и облекались
в новую наружность.
Вода, древесные ветви и туманные полосы сливались
в одно целое. Образы и звуки смешивались вместе и ускользали от человеческого понятия. Поганая Лужа сделалась достоянием силы нечистой.
Вскоре они приблизились к мельнице. Несмотря на ночное время, колесо шумело
в воде. На свист Перстня показался мельник. Лица его нельзя было разглядеть за
темнотою, но, судя по голосу, он был старик.
Пароход протяжно загудел, буксир шлепнулся
в воду;
в густой
темноте закачался огонь фонаря, указывая, где пристань, из тьмы спускались еще огни.
Они не отрывали глаз от «луча», который ярко горел посреди ночи и так отчетливо повторялся
в воде, окутанной
темнотою наравне с лугами и ближним берегом, что издали казалось, будто два огненных глаза смотрели из глубины реки.
Благодаря силе, сноровке молодцов, а также хорошему устройству посудинки им не предстояло большой опасности; но все-таки не мешало держать ухо востро. Брызги
воды и пены ослепляли их поминутно и часто мешали действовать веслами. Но, несмотря на
темноту, несмотря на суровые порывы ветра, которые кидали челнок из стороны
в сторону, они не могли сбиться с пути. Костер служил им надежным маяком. Захар, сидевший на руле и управлявший посудиной, не отрывал глаз от огня, который заметно уже приближался.
— Да смотри, не запаздывать у меня, живо домой!.. Ну, Петрушка, весла на
воду. И нам пора: давно уж, я чай, полночь, — произнес Глеб, когда челнок, сурово отпихнутый Гришкой, исчез
в темноте.
В промежутках
темноты весело перекликались; долго стояли перед мостиком, никак не могли понять при коротких ослепляющих вспышках:
вода ли это идет поверху, или блестят и маячат лужи.
В темноте, пугая и веселя, ревела
вода; попробовал сунуться Колесников, но сразу влез по колена — хоть назад возвращайся!
Бога ради, потуши свечку! — взмолилась она, тихо позванная Сашей; и вначале все путала, плакала, пила
воду, расплескивая ее
в темноте, а когда Саша опять зажег-таки свечу, Елена Петровна подобралась, пригладила волосы и совсем хорошо, твердо, ничего не пропуская, по порядку рассказала сыну все то, чего он до сих пор не знал.
— Смотри, Саша! Ну не сразу ли видно, что рабий огонь. Воззрился
в темноту, а сам, того-этого, дрожит и мигает, как подлец. Нет, будь ему пусто, пойду напугаю его. Много, думаешь, ему нужно? Попрошу
воды, а он уж и готов…
Но на небольшой лодке, довольно тяжело нагруженной, на порядочной глубине, на кажущемся безграничном пространстве
воды,
в непроницаемой
темноте, кроме небольшого освещенного круга, беспрестанно ожидая отчаянных порывов водяного чудища, которое возило и поворачивало нашу ладью во все, стороны…
Однажды, когда, играя с дядею у него на Ядрине на биллиарде, я проболтался, что, раздобывшись небольшим количеством пороху, я из разысканного
в гардеробном чулане пистолета пробовал стрелять воробьев, дядя приказал принести маленькое двуствольное ружье и подарил мне его, к величайшему моему восторгу; но так как ружье было кремневое, то я помню, как несколько дней спустя, я целый вечер до совершенной
темноты стрелял на реке
в нырка, который при первом щелканьи замка был уже под
водою, тщетно осыпаемый запоздалою дробью.
Впереди,
в темноте сырой, тяжело возится и дышит невидимый буксирный пароход, как бы сопротивляясь упругой силе, влекущей его. Три огонька — два над
водою и один высоко над ними — провожают его; ближе ко мне под тучами плывут, точно золотые караси, еще четыре, один из них — огонь фонаря на мачте нашей баржи.
Уже было темно, когда мы, сойдя с берега, перешли проток Дуная по небольшому мосту и пошли по низкому песчаному острову, еще мокрому от только что спавшей с него
воды. Помню резкий лязг штыков сталкивавшихся
в темноте солдат, глухое дребезжание обгонявшей нас артиллерии, черную массу широкой реки, огоньки на другом берегу, куда мы должны были переправиться завтра и где, я думал, завтра же будет новый бой.
Но здесь было так же мрачно, как
в поле:
темнота ночи сливала все предметы
в одну неопределенную, черную массу; слышно только было, как шипела
вода, скатываясь с соломенных кровель на мокрую землю.
Враги сцепились и разошлись. Мелькнула скользкая, изъеденная
водой каменная голова; весло с треском, с силой отчаяния ударилось
в риф. Аян покачнулся, и
в то же мгновение вскипающее пеной пространство отнесло шлюпку
в сторону. Она вздрогнула, поднялась на гребне волны, перевернулась и ринулась
в темноту.
Ему удалось схватиться руками за ветки куста, торчавшего из
воды. Лодка стала, вся содрогаясь и порываясь вперед.
Вода бежала вдоль ее бортов слева и справа с гневным рокотом. Теперь видим стал правый берег. Снег лежал на нем, белея слабо и плоско, как бумага
в темноте. Но фельдшер знал местность. Этот берег представлял собою огромное болото, непроходимое даже летом.
На секунду встает
в воображении Меркулова колодец, густая
темнота ночи, мелкий дождик, журчанье
воды, бегущей из желоба, и шлепанье по грязи чьих-то невидимых ног. О! Как там теперь холодно, неприятно и жутко… Все тело, все существо Меркулова проникается блаженной животной радостью. Он крепко прижимает локти к телу, съеживается, уходит поглубже головой
в подушку и шепчет самому себе...
Мельники говорили о том, что было, и смеялись над Никитой, который свалился
в воду и теперь сидел мрачный и синий от холода и думал о бабе, которую он обнял
в темноте чердака и которая дала ему по шее.
От него пошла большая волна, которая окатила меня с головой и промочила одежду. Это оказался огромный сивуч (морской лев). Он спал на камне, но, разбуженный приближением людей, бросился
в воду.
В это время я почувствовал под ногами ровное дно и быстро пошел к берегу. Тело горело, но мокрая одежда смерзлась
в комок и не расправлялась. Я дрожал, как
в лихорадке, и слышал
в темноте, как стрелки щелкали зубами.
В это время Ноздрин оступился и упал. Руками он нащупал на земле сухой мелкий плавник.
Прибрежные камни слегка обледенели.
В темноте не видно, насколько было глубоко. С опаской я вошел
в воду по колено. Кости заныли от холода и боли. Придерживаясь за выступы скал, медленно и осторожно я подвигался вперед, за мною шел Ноздрин, а за ним Глегола.
Потому ли, что я осмотрелся и глаза мои приспособились к
темноте, или потому, что, действительно, начало светать, я мог разглядеть все, что делается около
воды: я ясно различал гальку, следы филина на снегу и даже прутик, вмерзший
в лед, на другой стороне протоки.
Едва чаепитие было окончено, как приказано было снова укладываться. Люди, ослепленные резким переходом от света к
темноте, идут, вытянув вперед руки и ощупывая ногами землю, чтобы не наткнуться на камень или не оступиться
в воду.
Лощинка была уже выкошена. Ручей, густо заросший тростником и резикой, сонно журчал
в темноте; под обрывом близ омута что-то однообразно, чуть слышно пищало
в воде. Из глубины лощины тянуло влажным, пахучим холодком.
Река, наверно, от дождя вздулась, — поеду я через нее
в темноте вброд,
вода меня снесет, и я утону.
В умывальнике была еще
вода, очень теплая, и я ощупью умылся и вытер лицо простыней. Там, где лицо было разбито, очень саднило и щипало, и мне захотелось взглянуть на себя
в зеркало. Я зажег спичку — и при ее неровном, слабо разгорающемся свете на меня взглянуло из
темноты что-то настолько безобразное и страшное, что я поспешно бросил спичку на пол. Кажется, был переломлен нос.
Георгий Дмитриевич. Да? И ничтожество еще тем соблазнительно для женщины, Алеша, что с ним нет греха. Разве он человек? разве он мужчина? Так, подползло что-то
в темноте, и… Потом его можно выгнать, потом все можно забыть… искренно забыть, как умеют забывать женщины, забыть даже до возмущения, если кто-нибудь осмелится напомнить. Как? Я? — с ним? Правда, иногда от ничтожеств родятся дети… У нас нет коньяку? — это
вода, а не вино. Дай мне коньяку, скорее!
Уже наступала ночь, и
в темноте я заблудился, и всюду меня встречала широкая
вода, казавшаяся глубокой; испугавшись, я зашагал прямо по лужам и был счастлив, когда затемнела каменная пирамида — по случайности я вышел как раз к тому месту берега, куда был прибит волнами труп Елены.
Ночь явилась
в виде красных, зеленых и желтых фонариков. Пока их не было, не было и ночи, а теперь всюду легла она, заползла
в кусты, прохладною
темнотою, как
водой, залила весь сад, и дом, и самое небо. Стало так прекрасно, как
в самой лучшей сказке с раскрашенными картинками.
В одном месте дом совсем пропал, осталось только четырехугольное окно, сделанное из красного света. А труба на доме видна, и на ней блестит какая-то искорка, смотрит вниз и думает о своих делах. Какие дела бывают у трубы? Разные.
Но гаснет день…
в тени склонился лес к
водам;
Древа облечены вечерней
темнотою;
Лишь простирается по тихим их верхам
Заря багряной полосою...