Неточные совпадения
В соседнем флигеле дома Мосолова помещался
трактир Гусенкова, а во втором и третьем этажах — меблированные комнаты. Во втором этаже номеров было около двадцати, а
в верхнем — немного меньше.
В первый раз я побывал
в них
в 1881 году, у актера А. Д. Казакова.
Многие десятки лет над крыльцом его — не подъездом, как
в соседних домах, а деревянным, самым захолустным крыльцом с четырьмя ступеньками и деревянными перильцами — тускнела вывесочка: «
Трактир С. С. Щербакова».
В старые времена половыми
в трактирах были, главным образом, ярославцы — «ярославские водохлебы». Потом, когда
трактиров стало больше, появились половые из деревень Московской, Тверской, Рязанской и других
соседних губерний.
Утром «академия» заседала
в трактире Агапыча, а вечером перекочевывала
в соседнюю портерную.
Пообедав с юнкерами, я ходил по городу, забегал
в бильярдную Лондрона и
соседнего трактира «Русский пир», где по вечерам шла оживленная игра на бильярде
в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла из 25 клеточек
в ящике, который становился на бильярд, и игравший маленьким костяным шариком должен был попасть
в «старшую» клетку. Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
В это время
в трактир вошел Колесов, с чемоданом
в руке, и поместился за одним из
соседних столиков.
Мне следовало быть на палубе: второй матрос «Эспаньолы» ушел к любовнице, а шкипер и его брат сидели
в трактире, — но было холодно и мерзко вверху. Наш кубрик был простой дощатой норой с двумя настилами из голых досок и сельдяной бочкой-столом. Я размышлял о красивых комнатах, где тепло, нет блох. Затем я обдумал только что слышанный разговор. Он встревожил меня, — как будете встревожены вы, если вам скажут, что
в соседнем саду опустилась жар-птица или расцвел розами старый пень.
Когда засидевшиеся
в трактире рыбники поднялись с мест, чтоб отправляться на спокой,
в «дворянской» было почти уж пусто. Но только что вышли они
в соседнюю комнату, как со всех сторон раздались разноязычные пьяные крики, хохот и визг немецких певуний, а сверху доносились дикие гортанные звуки ярманочной цыганской песни...
Когда Смолокуров домой воротился, Дуня давно уж спала. Не снимая платья, он осторожно разулся и, тихонечко войдя
в соседнюю комнату, бережно и беззвучно положил Дуне на столик обещанный гостинец — десяток спелых розовых персиков и большую, душистую дыню-канталупку, купленные им при выходе из
трактира. Потом минуты две постоял он над крепко, безмятежным сном заснувшею девушкой и, сотворив над ее изголовьем молитву, тихонько вышел на цыпочках вон.
Правда, начали до него доходить слухи, что Усатин «зарывается»… Кое-кто называл его и «прожектером», предсказывали «крах» и даже про его акционерное общество стали поговаривать как-то странно. Не дальше, как на днях,
в Нижнем на ярмарке, у Никиты Егорова
в трактире, привелось ему прислушаться к одному разговору за
соседним столом…
Приехали
в Нижнее Городище. Около
трактира, на унавоженной земле, под которой был еще снег, стояли подводы: везли большие бутыли с купоросным маслом.
В трактире было много народа, всё извозчики, и пахло тут водкой, табаком и овчиной. Шел громкий разговор, хлопали дверью на блоке. За стеной
в лавочке, не умолкая ни на минуту, играли на гармонике. Марья Васильевна сидела и пила чай, а за
соседним столом мужики, распаренные чаем и трактирной духотой, пили водку и пиво.