Неточные совпадения
Под этим небом,
в этом воздухе носятся фантастические призраки; под крыльями таких ночей только снятся жаркие сны и необузданные поэтические грезы о нисхождении Брамы на
землю, о жаркой любви богов к
смертным — все эти страстные образы,
в которых воплотилось чудовищное плодородие здешней природы.
Человек
в поте лица своего добывает хлеб свой из проклятой
земли; жена человека рождает
в муках; человек и жена его умирают с роковой неизбежностью и рождают
смертное.
— Глеб Савиныч! — подхватил отец Дуни. — Един бог властен
в нашей жизни! Сегодня живы — завтра нет нас… наш путь к
земле близок; скоро, может, покинешь ты нас… ослободи душу свою от тяжкого помышления! Наказал ты их довольно при жизни… Спаситель прощал
в смертный час врагам своим… благослови ты их!..
Ни одно рыдание, ни одно слово мира и любви не усладило отлета души твоей, резвой, чистой, как радужный мотылек, невинной, как первый вздох младенца… грозные лица окружали твое сырое
смертное ложе, проклятие было твоим надгробным словом!.. какая будущность! какое прошедшее! и всё
в один миг разлетелось; так иногда вечером облака дымные, багряные, лиловые гурьбой собираются на западе, свиваются
в столпы огненные, сплетаются
в фантастические хороводы, и замок с башнями и зубцами, чудный, как мечта поэта, растет на голубом пространстве… но дунул северный ветер… и разлетелись облака, и упадают росою на бесчувственную
землю!..
Перед нею Федосей плавал
в крови своей, грыз
землю и скреб ее ногтями; а над ним с топором
в руке на самом пороге стоял некто еще ужаснее, чем умирающий: он стоял неподвижно, смотрел на Ольгу глазами коршуна и указывал пальцем на окровавленную
землю: он торжествовал, как Геркулес, победивший змея: улыбка, ядовито-сладкая улыбка набегала на его красные губы:
в ней дышала то гордость, то презрение, то сожаленье — да, сожаленье палача, который не из собственной воли, но по повелению высшей власти наносит
смертный удар.
Довольно.
В сумраке
земля уже почила,
Безмолвен лес, тиха поверхность вод,
Покой и мир для
смертных настает…
Да сгинет Сатаны завистливая сила!
— Про волшебный камень — вздор. Это люди так присочинили, и Голован тому не виноват, а «несмертельным» его прозвали потому, что
в этаком ужасе, когда над
землей смертные фимиазмы стояли и все оробели, он один бесстрашный был, и его смерть не брала.
Неласково расстался Чапурин с дочерью. Сулил плети ременные, вожжи варовенные… Как
смертный саван бледная, с опущенными
в землю глазами, стояла перед ним Матренушка, ни единого словечка она не промолвила.
А вместе с тем
в мир входит смерть, жизнь становится
смертной: «возвратишься
в землю, из которой взят, ибо прах ты и
в прах возвратишься» (3:19).
Хозяйство, как связанное с проклятием
земли, не имеет
в себе эсхатологических задач, переходящих за грань
смертной жизни этого века, к ней исключительно относится его область.
— Вяжите его, ребята, — выпустил наконец Яков Григория Лукьяновича и поднялся с
земли, — не глядите, что Скурлатович, бейте его
в мою голову, но не до смерти, а так, чтобы помнил он до самого
смертного часа, как сметь ему даже мысль держать
в подлой башке своей о княжне Прозоровской!
Смертная бледность выступила на его лице; холодный пот капал со лба; пена во рту клубилась; как вкопанный
в землю стоял он.
Зато сами обитатели Олимпа, по велению этой моды, сходили на
землю, даже
в губернские города России, куда только проникал свет из очагов столиц, роднились с простыми
смертными и давали им свои имена и качества.
«Да здравствует царь! Кто живет на
земле,
Тот жизнью земной веселись!
Но страшно
в подземной таинственной мгле.
И
смертный пред богом смирись:
И мыслью своей не желай дерзновенно
Знать тайны, им мудро от нас сокровенной.
Иные, не успев еще разрешить ноги свои от
смертных уз, но желая скорее поклониться святому мужу (которого за несколько минут готовы были побить каменьями, как Антипа), бросались вперед, запутывались
в саванах, падали друг на друга и возились по
земле.
Что ж Людмила?.. Каменеет,
Меркнут очи, кровь хладеет,
Пала мертвая на прах.
Стон и вопли
в облаках;
Визг и скрежет под
землею;
Вдруг усопшие толпою
Потянулись из могил;
Тихий, страшный хор завыл:
«
Смертных ропот безрассуден;
Царь всевышний правосуден;
Твой услышал стон творец;
Час твой бил, настал конец».