Неточные совпадения
Я тотчас же отправился на их квартиры
в переулках близ Грачевки и действительно нашел нечто ужасное: сырые, грязные помещения набиты татарскими
семьями, где
больные сыпным тифом, которых еще не успели отправить
в больницу, лежат вместе со здоровыми…
В подвале жил сапожник Перфишка с
больной, безногою женой и дочкой лет
семи, тряпичник дедушка Еремей, нищая старуха, худая, крикливая, её звали Полоротой, и извозчик Макар Степаныч, человек пожилой, смирный, молчаливый.
Каким образом могла прожить такая
семья на такие ничтожные средства, тем более, что были привычки дорогие, как чай? Ответ самый простой: все было свое. Огород давал все необходимые
в хозяйстве овощи, корова — молоко, куры — яйца, а дрова и сено Николай Матвеич заготовлял сам. Немалую статью
в этом хозяйственном обиходе представляли охота и рыбная ловля.
Больным местом являлась одежда, а сапоги служили вечным неразрешимым вопросом.
Дергая у своей двери за звонок и потом идя вверх по лестнице, я чувствую, что у меня уже нет
семьи и нет желания вернуть ее. Ясно, что новые, аракчеевские мысли сидят во мне не случайно и не временно, а владеют всем моим существом. С
больною совестью, унылый, ленивый, едва двигая членами, точно во мне прибавилась тысяча пудов весу, я ложусь
в постель и скоро засыпаю.
— Пятьдесят и
семь лет хожу я по земле, Лексей ты мой Максимыч, молодой ты мой шиш, новый челночок! — говорил он придушенным голосом, улыбаясь
больными серыми глазами
в темных очках, самодельно связанных медной проволокой, от которой у него на переносице и за ушами являлись зеленые пятна окиси. Ткачи звали его Немцем за то, что он брил бороду, оставляя тугие усы и густой клок седых волос под нижней губой. Среднего роста, широкогрудый, он был исполнен скорбной веселостью.
Обремененные наследственными недугами,
больные и слабые, они считаются
в родной
семье за лишнюю тягость и с первых лет до того дня, когда оканчивают тихое, бездейственное поприще свое на земле
в каком-нибудь темном углу избы, испытывают одно только горе, приправляемое ропотом окружающих и горьким сознанием собственной своей бесполезности.
У Марьи, жены брата Кирьяка, было шестеро детей, у Феклы, жены брата Дениса, ушедшего
в солдаты, — двое; и когда Николай, войдя
в избу, увидел все семейство, все эти большие и маленькие тела, которые шевелились на полатях,
в люльках и во всех углах, и когда увидел, с какою жадностью старик и бабы ели черный хлеб, макая его
в воду, то сообразил, что напрасно он сюда приехал,
больной, без денег да еще с
семьей, — напрасно!
Когда
в семье есть
больной, который болеет уже давно и безнадежно, то бывают такие тяжкие минуты, когда все близкие робко, тайно,
в глубине души желают его смерти; и только одни дети боятся смерти родного человека и при мысли о ней всегда испытывают ужас.
Жила она
в том уездном городе,
в котором зять имел последнее место, и там кормила
семью: и дочь, и самого
больного, неврастеника зятя, и пятерых внучат.
В его представлении она была героиней долга, бросившей аристократическую
семью, чтобы ухаживать за
больными, — у фельдшерицы
семьи не было, она была из подкидышей, — светлой личностью и красавицей, за которой ухаживали гвардейские офицеры.
Вы все здесь,
семь, восемь здоровых, молодых мужчин и женщин, спали до десяти часов, пили, ели, едите еще и играете и рассуждаете про музыку, а там, откуда я сейчас пришел с Борисом Александровичем, встали с трех часов утра, — другие и не спали
в ночном, и старые,
больные, слабые, дети. женщины с грудными и беременные из последних сил работают, чтобы плоды их трудов проживали мы здесь.
Он был очень любим всем обществом, но, к несчастью, имел огромное семейство и притом
больную жену, которая собственно родинами и истощена была: у них живых было
семь сыновей и
семь дочерей; но что более всего жалко, так это то, что Юлий Карлыч, по доброте своего характера, никогда и ничего не успел приобресть для своего семейства и потому очень нуждался
в средствах.
«Плохо же житье питерцу, — подумал я, — понятно, что
в семье у него было не очень ладно: жена какая-то рабочая полуидиотка, мать
больная и, должно быть, старуха блажная. Отчего это он, по его выражению, прогорел и почему не
в Питере?..»
В публике сильно распространены всевозможные «общедоступные лечебники» и популярные брошюры о лечении;
в мало-мальски интеллигентной
семье всегда есть домашняя аптечка, и раньше чем позвать врача, на
больном испробуют и касторку, и хинин, и салициловый натр, и валерьянку; недавно
в Петербурге даже основалось целое общество «самопомощи
в болезнях».
У тетушки и у Гильдегарды Васильевны был талант к лечению
больных крестьян, и им это было нипочем, так как они не боялись заразиться. Болезнь, которою умирали наши крестьяне, началась было на деревне и у тети Полли, но там ей не дали развиться. Тетя и Гильдегарда тотчас же отделяли
больных из
семьи и клали их
в просторную столярную мастерскую, где и лечили их, чем знали, с хорошим успехом.
К
семи часам гуляющие спешили домой. Это час обеда, и грудным
больным нельзя оставаться на улицах. Солнце уже закатилось, и приятная свежесть разливалась
в воздухе.
В большую палату привели двух новых
больных, и, кроме того, пришла одна из старшеклассниц, заболевшая внезапно незнанием педагогики. Таким образом, наша лазаретная
семья увеличилась тремя новыми членами.
Его привели
в спальню.
Больная сладко спала на пуховиках. Знаменитость мельком посмотрела на нее и внимательным взглядом окинула спальню. Это была большая комната,
в углу которой стоял огромный киот, уставленный образами
в драгоценных окладах. Перед ним горело
семь лампад.
«Si vous n’avez rien de mieux à faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer». [Если y вас, граф (или князь), нет
в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной
больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между
семью и десятью часами. Анна Шерер.]
Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит
в Арбатскую аптеку и возьмет на рубль
семь гривен порошков и пилюль
в хорошенькой коробочке, и ежели порошки эти, непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет
в отварной воде принимать
больная.
Во-вторых, вскоре овдовев, он не выл и не брал себе молодой наймычки; в-третьих, когда несколько женщин пришли ему сказать, что идут по обету
в Киев, то он советовал заменить их поход обетом послужить
больным и бедным, а прежде всего успокоить
семью заботами о доброй жизни; а что касается данного обета, — он оказал неслыханную дерзость — вызвался разрешить его и взять ответ на себя.