Неточные совпадения
Пантен, крича как на пожаре, вывел «Секрет» из ветра; судно остановилось, между тем как от крейсера помчался паровой катер с
командой и лейтенантом
в белых перчатках; лейтенант, ступив на палубу корабля, изумленно оглянулся и прошел с Грэем
в каюту, откуда через час отправился, странно махнув
рукой и улыбаясь, словно получил чин, обратно к синему крейсеру.
Зарево над Москвой освещало золотые главы церквей, они поблескивали, точно шлемы равнодушных солдат пожарной
команды. Дома похожи на комья земли, распаханной огромнейшим плугом, который, прорезав
в земле глубокие борозды, обнаружил
в ней золото огня. Самгин ощущал, что и
в нем прямолинейно работает честный плуг, вспахивая темные недоумения и тревоги. Человек с палкой
в руке, толкнув его, крикнул...
Весь этот люд, то есть свита, все до одного вдруг, как по
команде, положили
руки на колени, и поклонились низко, и долго оставались
в таком положении, как будто хотят играть
в чехарду.
Решились искать помощи
в самих себе — и для этого, ни больше ни меньше, положил адмирал построить судно собственными
руками с помощью, конечно, японских услуг, особенно по снабжению всем необходимым материалом: деревом, железом и проч. Плотники, столяры, кузнецы были свои:
в команду всегда выбираются люди, знающие все необходимые
в корабельном деле мастерства. Так и сделали. Через четыре месяца уже готова была шкуна, названная
в память бухты, приютившей разбившихся плавателей, «Хеда».
Только и слышишь
команду: «На марса-фалах стоять! марса-фалы отдать!» Потом зажужжит, скользя по стеньге, отданный парус, судно сильно накренится, так что схватишься за что-нибудь
рукой, польется дождь, и праздничный, солнечный день
в одно мгновение обратится
в будничный.
Когда они установились, послышалась новая
команда, и парами стали выходить арестанты
в блинообразных шапках на бритых головах, с мешками за плечами, волоча закованные ноги и махая одной свободной
рукой, а другой придерживая мешок за спиной.
— Вы, стало быть, отказываетесь, не хотите взять землю? — спросил Нехлюдов, обращаясь к нестарому, с сияющим лицом босому крестьянину
в оборванном кафтане, который держал особенно прямо на согнутой левой
руке свою разорванную шапку так, как держат солдаты свои шапки, когда по
команде снимают их.
Среди молодой своей
команды няня преважно разгуливала с чулком
в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало время обеда. Алексей хлопнул пробкой, начались тосты за Русь, за Лицей, за отсутствующих друзей и за нее. [За нее — за революцию.] Незаметно полетела
в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других — хозяйской наливкой. Все домашнее население несколько развеселилось; кругом нас стало пошумнее, праздновали наше свидание.
— Это — история, которая вас удивит, — ответил я после того, как выразил свою благодарность, крепко пожав его
руку. — Меня зовут Гарвей. Я плыл туда же, куда вы плывете теперь,
в Гель-Гью, на судне «Бегущая по волнам» под
командой капитана Геза и был ссажен им вчера вечером на шлюпку после крупной ссоры.
Все вышли на палубу. Я попрощался с
командой, отдельно поговорил с агентом, который сделал вид, что моя
рука случайно очутилась
в его быстро понимающих пальцах, и спустился к лодке, где Биче и Ботвель ждали меня. Мы направились
в город. Ботвель рассказал, что, как он узнал сейчас, «Бегущую по волнам» предположено оставить
в Гель-Гью до распоряжения Брауна, которого известили по телеграфу обо всех происшествиях.
Слово за слово, и кончилось дело рукопашной. Проворная и могутная была дьячковская дочь и надавала
команде таких затрещин, что на нее бросился сам капрал. Что тут произошло, трудно сказать, но у Охони
в руках очутилась какая-то палка, и, прислонившись к стене, девушка очень ловко защищалась ею от наступавшего врага. Во время свалки у Охони свалился платок с головы, и темные волосы лезли на глаза.
Бенни во время сражения находился
в лагере Гарибальди, куда он прибыл из Швейцарии,
в качестве корреспондента. Когда командир девятого полка был убит, тогда сын Гарибальди, Менотти, предложил Бенни
команду, от которой он не отказался. Но командовать пришлось ему недолго, он был ранен
в правую
руку около большого пальца.
В день 4 ноября он вместе с другими ранеными был привезен
в госпиталь святого Онуфрия. Вот что он рассказывал мне о ночи на 5 ноября...
Понимаете, дьяволы!» — кланялись вдруг все разом, словно по
команде; каждый из «чертей и дьяволов» крепко держал свою шапку обеими
руками и не спускал взора с окна,
в котором виднелась фигура Мартына Петровича.
Аян повернулся. Редж, тоже слегка пьяный, махал
рукой, приглашая
команду слушать. Образовался кружок, лейтенант встал у трупа, упираясь
рукой в край стола. Казалось, что он схватил покойника за
руку, ища поддержки.
На верхних и нижних койках, болтая ногами, покуривая и смеясь, сидела
команда «Фитиля» — тридцать шесть хищных морских птиц. Согласно торжественности момента, многие сменили брезентовые бушлаки на шелковые щегольские блузы. Кой-кто побрился, некоторые,
в знак траура, обмотали левую
руку у кисти черной материей.
В углу, у бочки с водой, на чистом столе громоздилось пока еще нетронутое угощение: масса булок, окорока, белые сухари и небольшой мешочек с изюмом.
А Вавило Бурмистров, не поддаваясь общему оживлению, отошел к стене, закинул
руки за шею и, наклоня голову, следил за всеми исподлобья. Он чувствовал, что первым человеком
в слободе отныне станет кривой. Вспоминал свои озорные выходки против полиции, бесчисленные дерзости, сказанные начальству, побои, принятые от городовых и пожарной
команды, — всё это делалось ради укрепления за собою славы героя и было дорого оплачено боками, кровью.
— Оставь, ребята, оставь, ничего! — махнул он
рукой, входя
в камеру. За ним вошел начальник этапа, болезненный и худой офицер, да еще два-три молоденьких прапорщика конвойной
команды. Фельдфебель, молодцевато выпятив грудь, вынырнул из темноты и мгновенно прилип к косяку вытянутой фигурой.
Парень быстро взглянул на отца, дернул его за рукав, и оба они, как по
команде, повалились доктору
в ноги. Тот махнул
рукой и, не оглядываясь, быстро пошел к своей двери.
Что же касается до самого художника, то он был отчислен от канцелярии генерала и отдан
в другую
команду,
в чьи-то суровые
руки; несчастный не вынес тяжкой жизни, зачах и умер.
Все четверо остальных вскочили на ноги, как по
команде, заспанные, злые на то, что потревожили не
в пору их сон. Они окружили Милицу и смотрели на нее, выпучив глаза. Рыжий австриец снова схватил ее за
руку и стал допрашивать...
Огонь нерешительно облизывает язычками черные сучья, потом вдруг, словно по
команде, охватывает их и освещает
в багровый цвет лица, дорогу, белую холстину с ее рельефами от
рук и ног мертвеца, образок…
Застоявшиеся, исхудалые лошади выходили из вагонов, боязливо ступая на шаткие сходни.
Команда копошилась на платформах, скатывая на
руках фуры и двуколки. Разгружались часа три. Мы тем временем пообедали на станции,
в тесном, людном и грязном буфетном зале. Невиданно-густые тучи мух шумели
в воздухе, мухи сыпались
в щи, попадали
в рот. На них с веселым щебетаньем охотились ласточки, носившиеся вдоль стен зала.
Уже
в пути мы приметили этот злосчастный эшелон. У солдат были малиновые погоны без всяких цифр и знаков, и мы прозвали их «малиновой
командой».
Команду вел один поручик. Чтобы не заботиться о довольствии солдат, он выдавал им на
руки казенные 21 копейку и предоставлял им питаться, как хотят. На каждой станции солдаты рыскали по платформе и окрестным лавочкам, раздобывая себе пищи.
— Закусить! Вы могли бы это сделать
в походе. На войне минуты дороги. Виноват, однако ж, тот, кто дал вам поздно ордер. Впрочем, видно, вы храбрый офицер, не убежали от неприятеля, как другие из вашей
команды. Я взыскал с них. По перевязи на
руке вашей вижу, что вы кровью своей искупили вашу вину.
— Это сказки, подполковник, — рассмеялся Густав Бирон. Видя, однако, что Манштейн продолжает крепко держать его за
руки, начал вырываться, но вошедшая
в эту минуту
команда, позванная Манштейном, кинулась на Густава, который продолжал отбиваться и звать к себе на помощь.
Не успел капельмейстер щеки себе поскоблить — слышит, насупротив
в команде крик, старший унтер-офицер истошным голосом орет. Побежал немец через дорогу, как был
в мыле,
в музыкантское помещение заскочил. Хочь и вольнонаемный начальник, скомандовал ему навстречу дневальный: «Встать, смирно!» Кто привстал,
руками за брюхо держится, а кто так на койке турецким дураком сидит… Что такое?
Пьер вошел к детям, и хохот и крики еще более усилились. — Ну, Анна Макаровна, — слышался голос Пьера; — вот сюда на середину и по
команде — раз, два, и когда я скажу три. Ты сюда становись. Тебя на
руки. Ну, раз, два… — проговорил голос Пьера; сделалось молчание. — Три! — и восторженный стон детских голосов поднялся
в комнате.