Неточные совпадения
В прекрасный зимний день Мощинского хоронили. За гробом шли старик отец и несколько аристократических господ и дам, начальство гимназии, много
горожан и учеников. Сестры Линдгорст с отцом и матерью тоже были
в процессии. Два ксендза
в белых ризах поверх черных сутан пели по — латыни похоронные песни, холодный ветер разносил их высокие голоса и шевелил полотнища хоругвей, а над толпой, на
руках товарищей,
в гробу виднелось бледное лицо с закрытыми глазами, прекрасное, неразгаданное и важное.
В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося
в долине собственно обывательского города. Некогда
в ней собирались, по звону колокола,
горожане в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками
в руках вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.
Но Ахилле не удалось собрать монумент
в секрете. Разложенные на подводах части пирамиды Савелия на следующее же утро сделались предметом всеобщего внимания. Собравшиеся кучи
горожан были особенно заинтересованы сверкавшими из рогож
руками и крыльями золоченых херувимов; эти простые люди горячо спорили и не могли решить, какого свойства эти херувимы: серебряные они или позолоченные?
Шакир шагал стороной, без шапки,
в тюбетейке одной, она взмокла, лоснилась под дождём, и по смуглому лицу татарина текли струи воды. Иногда он, подняв
руки к лицу, наклонял голову, мокрые ладони блестели и дрожали; ничего не видя перед собою, Шакир оступался
в лужи, и это вызывало у людей, провожавших гроб, неприятные усмешки. Кожемякин видел, что
горожане смотрят на татарина косо, и слышал сзади себя осуждающее ворчание...
«А на что богу эти люди? Понять — нельзя», — подумал Артамонов. Он не любил
горожан и почти не имел
в городе связей, кроме деловых знакомств; он знал, что и город не любит его, считая гордым, злым, но очень уважает Алексея за его пристрастие украшать город, за то, что он вымостил главную улицу, украсил площадь посадкой лип, устроил на берегу Оки сад, бульвар. Мирона и даже Якова боятся, считают их свыше меры жадными, находят, что они всё кругом забирают
в свои
руки.
— Много ли ты знаешь про людей? — Но улыбнулся
в бороду и, чтоб не заметили улыбку, прикрыл её
рукою; он вспомнил, как смело и разумно спорил Алексей с
горожанами о кладбище: дрёмовцы не желали хоронить на своём погосте рабочих Артамонова. Пришлось купить у Помялова большой кусок ольховой рощи и устраивать свой погост.
Хизнул за Волгой шляпный промысел, но заволжанин
рук оттого не распустил, головы не повесил. Сапоги да валенки у него остались, стал калоши
горожанам работать по немецкому образцу, дамские ботинки, полусапожки да котики, охотничьи сапоги до пояса, — хорошо
в них на медведя по сугробам ходить, — да мало ль чего еще не придумал досужий заволжанин.
На площади появляются гуляющие; ходят нарумяненные
горожане, босиком и с длинной тростью
в руке.
Но он бы не смог это сделать
в такой короткий срок, если б у Франции, даже и разгромленной, не было столько жизненных ресурсов, если б она не была преисполнена мелких собственников, привыкших копить и копить. Знаменитые"bas de laine"–"шерстяные чулки"мужиков и средней
руки горожан и выручили разоренную Францию и дали Тьеру возможность высылать вагон за вагоном
в Берлин, полные золотом.
— Правда, он
горожанин без отечества, но и вы люди без души, если ставите ему
в укор любовь к родине. Теперь он москвитянин, стольный град наш — кровь его,
рука моя — щит, а самая заступа его — честь его; кто хочет на него, пойдет через меня.
— Правда, он
горожанин без отечества, но вы люди без души, если ставите ему
в укор любовь к родине. Теперь он москвитянин, стольный град наш — кровь его,
рука моя — щит, а самая заступа его — честь его; кто хочет на него, пойдет через меня.