Неточные совпадения
Добро бы было
в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка
простой!
Анна Андреевна. Совсем нет; я давно это знала. Это тебе
в диковинку, потому что ты
простой человек, никогда не видел порядочных людей.
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил!
Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить
в колокола!
С козою с барабанщицей
И не с
простой шарманкою,
А с настоящей музыкой
Смотрели тут они.
Комедия не мудрая,
Однако и не глупая,
Хожалому, квартальному
Не
в бровь, а прямо
в глаз!
Шалаш полным-полнехонек.
Народ орешки щелкает,
А то два-три крестьянина
Словечком перекинутся —
Гляди, явилась водочка:
Посмотрят да попьют!
Хохочут, утешаются
И часто
в речь Петрушкину
Вставляют слово меткое,
Какого не придумаешь,
Хоть проглоти перо!
Кутейкин. Нет, милостивый господин, мой счетец зело не мал. За полгода за ученье, за обувь, что истаскал
в три года, за
простой, что сюда прибредешь, бывало, по-пустому, за…
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает
простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы
в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек
простой и утешения для себя
в атаках не вижу-с!
И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.] сего и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели
в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (
простая оплошность) не прекратило его деятельности
в самом ее разгаре.
Но все это именно только мелькало, не укладываясь
в определенные формы и не идя далее
простых и не вполне ясных афоризмов.
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы
в Глупове был городничий, имеющий вместо головы
простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но
в то же время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму [Изумительно!! — Прим. издателя.] и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил всю свою деятельность на успокоение общественного мнения.
— Я человек простой-с, — говорил он одним, — и не для того сюда приехал, чтоб издавать законы-с. Моя обязанность наблюсти, чтобы законы были
в целости и не валялись по столам-с. Конечно, и у меня есть план кампании, но этот план таков: отдохнуть-с!
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого закона, как оказалось, что он, как
простой градоначальник, не имеет даже права издавать собственные законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала не поверил ему. Стали рыться
в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления законы, — не оказалось.
При этих словах глаза братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное
в нем желание быть
в дружеских и, главное,
простых отношениях с братом, почувствовал, что ему неловко смотреть на него. Он опустил глаза и не знал, что сказать.
— Алексей сделал нам ложный прыжок, — сказала она по-французски, — он пишет, что не может быть, — прибавила она таким естественным,
простым тоном, как будто ей никогда и не могло приходить
в голову, чтобы Вронский имел для Анны какое-нибудь другое значение как игрока
в крокет.
Михаил Васильевич Слюдин, правитель дел, был
простой, умный, добрый и нравственный человек, и
в нем Алексей Александрович чувствовал личное к себе расположение; но пятилетняя служебная их деятельность положила между ними преграду для душевных объяснений.
В воспоминание же о Вронском примешивалось что-то неловкое, хотя он был
в высшей степени светский и спокойный человек; как будто фальшь какая-то была, — не
в нем, он был очень прост и мил, — но
в ней самой, тогда как с Левиным она чувствовала себя совершенно
простою и ясною.
— Я нынче зимой должен был, кажется, обедать с вами, — сказал он, улыбаясь своею
простою и открытою улыбкой, — но вы неожиданно уехали
в деревню.
В делах большого хозяйства и
в этом и
в других имениях он держался самых
простых, нерискованных приемов и был
в высшей степени бережлив и рассчетлив на хозяйственные мелочи.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой, всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял
в том, что она говорила хотя и не совсем кстати, как теперь, но
простые вещи, имеющие смысл.
В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной шутки. Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
Кити низко и грациозно присела
в своем выписанном из Парижа очень
простом, то есть очень нарядном летнем платье.
Университетский вопрос был очень важным событием
в эту зиму
в Москве. Три старые профессора
в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое
простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две партии.
Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна
в своем
простом черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо
в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое
в ее прелести.
В половине десятого особенно радостная и приятная вечерняя семейная беседа за чайным столом у Облонских была нарушена самым, повидимому,
простым событием, но это
простое событие почему-то всем показалось странным. Разговорившись об общих петербургских знакомых, Анна быстро встала.
Прежде ехать куда-нибудь
в бальном платье для меня было
простое удовольствие, я собой любовалась; теперь мне стыдно, неловко.
Анна переоделась
в очень
простое батистовое платье. Долли внимательно осмотрела это
простое платье. Она знала, что значит и за какие деньги приобретается эта простота.
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать
в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще с большим удовольствием принимал участие
в веселых и
простых разговорах собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
— Меня очень занимает вот что, — сказал Левин. — Он прав, что дело наше, то есть рационального хозяйства, нейдет, что идет только хозяйство ростовщическое, как у этого тихонького, или самое
простое. Кто
в этом виноват?
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи,
в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало
в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего не умела сказать и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком
простое решение слишком сложного вопроса.
— Очень, очень рада, — повторила она, и
в устах ее для Левина эти
простые слова почему-то получили особенное значение. — Я вас давно знаю и люблю и по дружбе со Стивой и за вашу жену… я знала ее очень мало времени, но она оставила во мне впечатление прелестного цветка, именно цветка. И она уж скоро будет матерью!
Няня была старая слуга дома. И
в этих
простых словах ее Алексею Александровичу показался намек на его положение.
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение
в городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк
в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего —
простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Не переставая думать об Анне, о всех тех самых
простых разговорах, которые были с нею, и вспоминая при этом все подробности выражения ее лица, всё более и более входя
в ее положение и чувствуя к ней жалость, Левин приехал домой.
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого
в голове оставался простор для того, чтоб и отвечать профессору и вместе понимать ту
простую и естественную точку зрения, с которой был сделан вопрос, улыбнулся и сказал...
— Вот всё, что я могла сделать, — улыбаясь сказала она Анне, которая
в третьем, опять
в чрезвычайно
простом платье вышла к ней.
Да, и штабс-капитан:
в сердцах
простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем
в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.
И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный денди: ни одного галуна лишнего; оружие ценное
в простой отделке, мех на шапке не слишком длинный, не слишком короткий; ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной точностью; бешмет белый, черкеска темно-бурая.
Простая обыкновенная мебель да рояль стоял
в стороне, и тот покрыт был пылью: как видно, хозяйка редко за него садилась.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно
в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять
простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его
в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как
в Германии, где он стоял с полком
в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
— Да-с, — прибавил купец, — у Афанасия Васильевича при всех почтенных качествах непросветительности много. Если купец почтенный, так уж он не купец, он некоторым образом есть уже негоциант. Я уж тогда должен себе взять и ложу
в театре, и дочь уж я за
простого полковника — нет-с, не выдам: я за генерала, иначе я ее не выдам. Что мне полковник? Обед мне уж должен кондитер поставлять, а не то что кухарка…
Прежде он не хотел вступать ни
в какие сношения с ними, потому что был не более как
простой пешкой, стало быть, немного получил бы; но теперь… теперь совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия.
— Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию, потому что одно изъяснение с таким человеком для меня уже неприятная комиссия. Надобно вам сказать, что он из
простых, мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился
в Петербурге, вышел кое-как
в люди, женившись там на чьей-то побочной дочери, и заважничал. Задает здесь тоны. Да у нас
в губернии, слава богу, народ живет не глупый: мода нам не указ, а Петербург — не церковь.
Лучше бы одеты они были дурно,
в простых пестрядевых юбках и рубашках, бегали себе по двору и ничем не отличались от
простых крестьянских детей!
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится
в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте
простую сибирку… ведь вы теперь
простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой
в руках, на
простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
И становился
в этом курсе совершенно другой Александр Петрович и с первых же раз возвещал, что доселе он требовал от них
простого ума, теперь потребует ума высшего.
Поселитесь себе
в тихом уголке, поближе к церкви и
простым, добрым людям; или, если знобит сильное желанье оставить по себе потомков, женитесь на небогатой доброй девушке, привыкшей к умеренности и
простому хозяйству.
Хотя ему на часть и доставался всегда овес похуже и Селифан не иначе всыпал ему
в корыто, как сказавши прежде: «Эх ты, подлец!» — но, однако ж, это все-таки был овес, а не
простое сено, он жевал его с удовольствием и часто засовывал длинную морду свою
в корытца к товарищам поотведать, какое у них было продовольствие, особливо когда Селифана не было
в конюшне, но теперь одно сено… нехорошо; все были недовольны.
И из этого мглистого, кое-как набросанного поля выходили ясно и оконченно только одни тонкие черты увлекательной блондинки: ее овально-круглившееся личико, ее тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки
в первые месяцы после выпуска, ее белое, почти
простое платьице, легко и ловко обхватившее во всех местах молоденькие стройные члены, которые означались
в каких-то чистых линиях.
Чичиков тоже устремился к окну. К крыльцу подходил лет сорока человек, живой, смуглой наружности. На нем был триповый картуз. По обеим сторонам его, сняв шапки, шли двое нижнего сословия, — шли, разговаривая и о чем-то с <ним> толкуя. Один, казалось, был
простой мужик; другой,
в синей сибирке, какой-то заезжий кулак и пройдоха.
В голове просто ничего, как после разговора с светским человеком: всего он наговорит, всего слегка коснется, все скажет, что понадергал из книжек, пестро, красно, а
в голове хоть бы что-нибудь из того вынес, и видишь потом, как даже разговор с
простым купцом, знающим одно свое дело, но знающим его твердо и опытно, лучше всех этих побрякушек.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто
в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает
в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней
в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно
простое любопытство.