Неточные совпадения
Вьюга все еще бесилась, можно было думать, что это она дергает и раскачивает вагон, пытается сорвать его с рельс. Локомотив, натужно посвистев, осторожно подтащил поезд к перрону дачного
поселка. Самгин вышел из вагона
в кипящую холодную пену, она тотчас залепила его очки, заставила снять их.
Он спешил, шагал и, только придя
в Сухой
Поселок, догадался, что прошли они не версту и не полторы, а наверное три; это его раздосадовало, но он стерпел.
На усиленные просьбы Мити сводить его к Лягавому сейчас же и «тем, так сказать, спасти его» батюшка хоть и заколебался вначале, но согласился, однако, проводить его
в Сухой
Поселок, видимо почувствовав любопытство; но, на грех, посоветовал дойти «пешечком», так как тут всего какая-нибудь верста «с небольшим излишком» будет.
Батюшка, робкий и ласковый на вид человечек, разъяснил ему немедленно, что этот Лягавый хоть и остановился было у него спервоначалу, но теперь находится
в Сухом
Поселке, там у лесного сторожа
в избе сегодня ночует, потому что и там тоже лес торгует.
В 1910 году, зимой, я вернулся
в Хабаровск и тотчас поехал на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал места — все изменилось: около станции возник целый
поселок,
в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита, начались порубки леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли, появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
Вскоре после полудня мы прибыли
в казачий
поселок Георгиевский, немного здесь отдохнули и отправились на станцию Уссурийской железной дороги.
Если идти вверх по реке Дабэйце, то можно выйти
в верховья Ваку и далее к охотничьему
поселку Сидатун на Имане.
Слово «картун», вероятно «гао-ли-тунь», означает «корейский
поселок». Рассказывают, что здесь
в протоках раньше добывали много жемчуга. По другому толкованию «картун» означает «ворота». Действительно, на западе за Картуном долина опять суживается. С левой стороны к реке подходят горы Хынхуто [Хен-ху-дао — обычный тигровый путь.], а справа длинный отрог Вамбалазы.
Затем он стал уговаривать нас перейти к нему
в фанзу, назвал себя Ли Тан-куем, сыном Лу Чин-фу, говорил, что его дом лучший во всем
поселке, а фанза,
в которой мы остановились, принадлежит бедняку и т.д.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел
в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к
поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик
в деревню Кокшаровку.
Китайцы
в рыбной фанзе сказали правду. Только к вечеру мы дошли до реки Санхобе. Тропа привела нас прямо к небольшому
поселку.
В одной фанзе горел огонь. Сквозь тонкую бумагу
в окне я услышал голос Н.А. Пальчевского и увидел его профиль.
В такой поздний час он меня не ожидал. Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков находились
в соседней фанзе. Узнав о нашем приходе, они тотчас прибежали. Начались обоюдные расспросы. Я рассказывал им, что случилось с нами
в дороге, а они мне говорили о том, как работали на Санхобе.
Самым большим притоком Вай-Фудзина будет река Арзамасовка. Она впадает
в него с левой стороны. Немного выше устья Арзамасовки, на возвышенном месте, расположился маленький русский
поселок Веткино.
Через четверть часа мы подходили к
поселку. Я никогда не уставал так, как
в этот день. Дойдя до первой фанзы, мы вошли
в нее и не раздеваясь легли на кан.
Раньше
поселок этот был главным китайским торговым пунктом
в Уссурийском крае.
Нам было не до шуток. Жандармы тоже поглядывали подозрительно и, вероятно, принимали нас за бродяг. Наконец мы добрели до
поселка и остановились
в первой попавшейся гостинице. Городской житель, наверное, возмущался бы ее обстановкой, дороговизной и грязью, но мне она показалась раем. Мы заняли 2 номера и расположились с большим комфортом.
После принятия
в себя Тайцзибери Иман поворачивает на запад. Здесь он шириною около 140 м, глубиной 3–4 м. Дальше с левой стороны
в него впадают две маленькие речки: Шаньдапоуза [Сань-да-пао-цзы — третья большая заводь.] (8 км) и Кауланьтунь [Као-лян-тун — снежный
поселок.] (15 км). Последнюю китайцы называют Динзахе (Золотая река).
Сначала они поселились
в одном километре от бухты и образовали небольшой
поселок Новинку.
Дерсу разбирается
в следах. — Птицы. — Доставка продовольствия соболевщиками. —
В верховьях Имана. — Корейцы. — Кабарожья лудева. — Удэгейцы. — Ночевка
в юрте. — Река Кулумбе. — Река Иман. — Удэгейская лодка. — Охотничий
поселок Сидатун и его обитатели. — Рабство
С 1901 года, после китайских беспорядков
в Маньчжурии, жизнь
в поселке стала замирать.
Это и есть китайский охотничий
поселок Сидатун [Си-цзя-тунь — военный
поселок Си-цзя.]. На другой стороне Имана живут удэгейцы (5 семейств)
в 3 юртах. У них я и остановился.
Впрочем, я лично знал только быт оброчных крестьян, да и то довольно поверхностно. Матушка охотно отпускала нас
в гости к заболотским богатеям, и потому мы и насмотрелись на их житье. Зато
в Малиновце нас не только
в гости к крестьянам не отпускали, но
в праздники и на
поселок ходить запрещали. Считалось неприличным, чтобы дворянские дети приобщались к грубому мужицкому веселью. Я должен, однако ж, сказать, что
в этих запрещениях главную роль играли гувернантки.
Должно быть, они-то и привезли известие о том, что
в одном из лесных
поселков около Чуднова стало с некоторого времени появляться привидение…
В одной деревне стала являться мара… Верстах
в сорока от нашего города, за густым, почти непрерывным лесом, от которого, впрочем, теперь, быть может, остались жалкие следы, — лежит местечко Чуднов.
В лесу были рассеяны сторожки и хаты лесников, а кое — где над лесной речушкой были и целые
поселки.
Но эта статья существует только как прикрышка от закона, запрещающего блуд и прелюбодеяние, так как каторжная или
поселка, живущая у поселенца, не батрачка прежде всего, а сожительница его, незаконная жена с ведома и согласия администрации;
в казенных ведомостях и приказах жизнь ее под одною крышей с поселенцем отмечается как «совместное устройство хозяйства» или «совместное домообзаводство», [Например, приказ: «Согласно ходатайства г. начальника Александровского округа, изложенного
в рапорте от 5 января, за № 75, ссыльнокаторжная Александровской тюрьмы Акулина Кузнецова переводится
в Тымовский округ для совместного домообзаводства с поселенцем Алексеем Шараповым» (1889 г., № 25).] он и она вместе называются «свободною семьей».
Дети же, рожденные
в ссылке, не называют себя никак; со временем они припишутся к податным сословиям и будут называться крестьянами или мещанами, теперь же их социальное положение определяется так: незаконный сын ссыльнокаторжной, дочь поселенца, незаконная дочь
поселки и т. д.
Я записал 697 женщин свободного состояния; каторжных женщин,
поселок и крестьянок было 1041, — значит, свободные
в колонии составляют 40 % всего наличного состава взрослых женщин.
В одной камере с выбитыми стеклами
в окнах и с удушливым запахом отхожего места живут: каторжный и его жена свободного состояния; каторжный, жена свободного состояния и дочь; каторжный, жена-поселка и дочь; каторжный и его жена свободного состояния; поселенец-поляк и его сожительница-каторжная; все они со своим имуществом помещаются водной камере и спят рядом на одной сплошной наре.
Быть может, это оттого, что с ним
в одной комнате живет высокая и полная
поселка, его сожительница, подарившая его многочисленным семейством.
В Корсаковском округе ни одна из каторжных женщин не жила с мужем; 115 состояли
в незаконном браке; из 21
поселок только четыре были замужем.]
Говорят, будто она названа так каторжными
в честь пейсов еврея, который торговал здесь, когда еще на месте Слободки была тайга; по другой же версии, жила тут и торговала
поселка Пейсикова.
Отбывши срок, каторжная женщина перечисляется
в поселенческое состояние и уже перестает получать кормовое и одежное довольствие; таким образом, на Сахалине перевод
в поселки совсем не служит облегчением участи: каторжницам, получающим от казны пай, живется легче, чем
поселкам, и чем дольше срок каторги, тем лучше для женщины, а если она бессрочная, то это значит, что она обеспечена куском хлеба бессрочно.
Что я, Непомнящий, принял законное бракосочетание на
поселке Березниковой Марии
в прошлом 1888 году 12 ноября».
Мысль эта приходила, вероятно, и начальству, так как есть приказ,
в котором одной
поселке, как неспособной к земледельческому труду, разрешалось «приобретать средства к существованию наймом
в прислуги у гг. чиновников» (приказ № 44-й 1889 г.).]
На мыску, образуемом речным изгибом (там, где ныне выстроил почти целый
поселок Антошка-подлец), чернеет постоялый двор, отдаваемый генералом
в аренду богобоязненному и смирному мужику Калине Силантьеву, из своих же крепостных.
Между тем Иван Фомич уж облюбовал себе местечко
в деревенском
поселке. Ах, хорошо местечко!
В самой середке деревни, на берегу обрыва, на дне которого пробился ключ! Кстати, тут оказалась и упалая изба. Владелец ее, зажиточный легковой извозчик, вслед за объявлением воли, собрал семейство, заколотил окна избы досками и совсем переселился
в Москву.
А
в скитах какая-нибудь матушка Секлетея или Нимфодора выхаживает новую обитательницу
поселка, которой уже домик строится, чтобы вовремя из скита переехать…
Мельницы Бугрова, пароходы Бугрова, леса Бугрова, богадельня, приют и даже
в далеких Ессентуках санаторий для бедных — Бугрова и Мальцева, а
в соседнем городке — бугровский
поселок, где, как сказывали, более ста небольших однотипных домиков с огородами и садиками.
Поселок этот продолжал расти, и теперь, поддерживая пословицу: «Седина
в бороду, а бес
в ребро», и глядя на волжского богатыря Николая Александровича — его иначе не называли
в городке, — смело можно было ожидать, что
поселок удвоится, а население его утроится по меньшей мере…
В полуверсте чернел
поселок, над которым уже носился дым от затапливаемых печей, но я знал, что Аверьяныч не имел на селе родных, у которых мог бы приютиться.
Все небо было покрыто сплошными темными облаками, из которых сыпалась весенняя изморозь — не то дождь, не то снег; на почерневшей дороге
поселка виднелись лужи, предвещавшие зажоры
в поле; сильный ветер дул с юга, обещая гнилую оттепель; деревья обнажились от снега и беспорядочно покачивали из стороны
в сторону своими намокшими голыми вершинами; господские службы почернели и словно ослизли.
И плодовитый сад, раскинутый против главного фасада господского дома, и
поселок, приютившийся на задах сада, — все утонуло
в снежных сувоях.
И барский дом, когда-то выкрашенный серой краской, а теперь побелевший, и маленький палисадник перед домом, и березовая роща, отделенная от усадьбы проезжей дорогой, и пруд, и крестьянский
поселок, и ржаное поле, начинающееся сейчас за околицей, — все тонет
в светящейся мгле.
Сначала облака исчезнут и все затянутся безразличной черной пеленою; потом куда-то пропадет лес и Нагловка; за нею утонет церковь, часовня, ближний крестьянский
поселок, фруктовый сад, и только глаз, пристально следящий за процессом этих таинственных исчезновений, еще может различать стоящую
в нескольких саженях барскую усадьбу.
Безвыходно сидел он у окна
в своей комнате и сквозь двойные рамы смотрел на крестьянский
поселок, утонувший
в грязи.
Не помня себя от страху, переметываясь со стороны на сторону, натыкаясь на загорожи и людей, она мчалась на край
поселка и пряталась
в глубине большого сада,
в одном ей известном месте.
Из судебной камеры мистер Нилов, — русский джентльмен, о котором сказано выше, — увел соотечественника
в свое жилище, находящееся
в небольшом рабочем
поселке, около лесопилки.
Пела все та же голенастая баба за бугром
в поселке.
Около изб не было видно ни людей, ни деревьев, ни теней, точно
поселок задохнулся
в горячем воздухе и высох.
Около крайней избы
поселка стояла баба
в короткой исподнице, длинноногая и голенастая, как цапля, что-то просеивала; из-под ее решета вниз по бугру лениво шла белая пыль.
Боевое местечко выдалось, и
в случае «заворохи» сюда сбегались посельщики из всех окрестных деревень,
поселков и займищ, пока не улегалась гроза.