Неточные совпадения
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин
с изумлением вспоминал, как он поднял
девушку на руки, а она, опрокидываясь спиной на
постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела
в глаза его ослепляющим взглядом.
Ранним осенним утром, было еще темно, как я был разбужен поднявшеюся
в доме беготнею. Вскочив
с постели, полуодетый, я сбежал вниз и от первой встретившейся
девушки узнал, что Мавруша повесилась.
Девушка зарыдала, опустилась на колени и припала головой к слабо искавшей ее материнской руке. Губы больной что-то шептали, и она снова закрыла глаза от сделанного усилия.
В это время Харитина привела только что поднятую
с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была
в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
— Это продолжалось почти два года, и вот
девушка заболела; он бросил работу, перестал заниматься делами организации, наделал долгов и, избегая встреч
с товарищами, ходил около ее квартиры или сидел у
постели ее, наблюдая, как она сгорает, становясь
с каждым днем всё прозрачнее, и как всё ярче пылает
в глазах ее огонь болезни.
Часу
в шестом утра,
в просторной и светлой комнате, у самого изголовья
постели, накоторой лежал не пришедший еще
в чувство Рославлев, сидела молодая
девушка; глубокая, неизъяснимая горесть изображалась на бледном лице ее. Подле нее стоял знакомый уже нам домашний лекарь Ижорского; он держал больного за руку и смотрел
с большим вниманием на безжизненное лицо его. У дверей комнаты стоял Егор и поглядывал
с беспокойным и вопрошающим видом на лекаря.
В интересной, но надоедающей книжке «Последние дни самоубийц» есть рассказ про одну
девушку, которая, решившись отравиться
с отчаяния от измены покинувшего ее любовника, поднесла уже к губам чашку
с ядом, как вдруг вспомнила, что, грустя и тоскуя, она уже более десяти ночей не ложилась
в постель.
В это мгновение она почувствовала, что ей страшно хочется спать. Она тщательно спрятала чашку
с ядом, легла, выспалась и, встав наутро,
с свежею головою записала все это
в свой дневник и затем отравилась.
Вечером она подвела к
постели мужа пышно одетую дочь, Артамонов толкнул сына, парень
с девушкой, не глядя друг на друга, взялись за руки, опустились на колени, склонив головы, а Баймаков, задыхаясь, накрыл их древней, отеческой иконой
в жемчугах.
Иди за мной и смотри, что я
с ней за эти слова твои сделаю! — рявкнул боярин приставу и потащил его, еле дышащего, вслед за собою
в верхний этаж, где
в той же опочивальне молодая боярышня, кругленькая и белая как свежая репочка, седела посреди широкой
постели и плакала, трогая горем своим и старых мам и нянь и стоящих вокруг нее молодых сенных
девушек.
А
в эту минуту
девушка тихо скользнула
с постели и, перебежав босыми ногами расстояние, отделявшее кресло боярина от ее кровати, со слезами бросилась
в ноги Плодомасову и, рыдая, проговорила...
— А ты, Серафима, чем лаять да выть, подобно собаке, человечий свой образ береги, со всяким зверем не якшайся: выбери себе одного кого — поласковее да поумнее — и живи
с ним! Не
девушка, должна знать: мужчине всякая баба на час жена, стало быть, сама исхитрись сдержку поставить ему, а не
стели себя под ноги всякому прохожему, уважь божье-то подобие
в себе!
Тот понял и сейчас же распорядился, чтобы была подана коляска. Глафиру Васильевну вывели, усадили среди подушек, укутали ей ноги пледом и повезли, куда попало, по освещенной луной Москве. Рядом
с нею сидела горничная из гостиницы, а на передней лавочке — Горданов. Они ездили долго, пока больная почувствовала усталость и позыв ко сну; тогда они вернулись, и Глафира тотчас же легла
в постель.
Девушка легла у нее
в ногах на диванчике.
Он торопливо вышел
в дверь направо. Бледная кухарка тяжело вздыхала. Солдаты смотрели на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий подошел к двери налево и открыл ее. За ним оба другие пошли. На потолке висел розовый фонарь.
Девушка,
с обнаженными руками и плечами, приподнявшись на
постели, испуганно прислушивалась. Она вскрикнула и закрылась одеялом. Из темноты соседней комнаты женский голос спросил...
Он сдернул одеяло. Как
в горячем сне, был
в глазах розовый, душистый сумрак, и белые девические плечи, и колеблющийся батист рубашки, гладкий на выпуклостях. Кружило голову от сладкого ощущения власти и нарушаемой запретности, и от выпитого вина, и от женской наготы. Мать закутала Асю одеялом. Из соседней комнаты вышла, наскоро одетая, Майя. Обе
девушки сидели на кушетке, испуганные и прекрасные. Солдаты скидывали
с их
постелей белые простыни и тюфяки, полные тепла молодых тел, шарили
в комодах и шкапах.
Дьякон был вдов и жил
в маленьком, трехоконном домике. Хозяйством у него заведовала его старшая сестра,
девушка, года три тому назад лишившаяся ног и потому не сходившая
с постели; он ее боялся, слушался и ничего не делал без ее советов. О. Анастасий зашел к нему. Увидев у него стол, уже покрытый куличами и красными яйцами, он почему-то, вероятно, вспомнив про свой дом, заплакал и, чтобы обратить эти слезы
в шутку, тотчас же сипло засмеялся.
Молодая
девушка слегла. При других обстоятельствах Марья Петровна отправила бы ее
в больницу, но теперь, ввиду того что
в Глаше принимал участие Александр Васильевич, она положила ее
в большой комнате, где и была устроена покойная
постель. Сделано это было, конечно, не без совещания
с Суворовым.
Время, казалось, тянулось томительно долго. Наконец
в соседней горнице послышались торопливые шаги. Антиповна бросилась к двери и отворила ее.
В опочивальню вошел Ермак Тимофеевич, бледный, встревоженный. Он как бы не замечал никого, остановился у
постели Ксении Яковлевны и
с немым ужасом уставился на бесчувственную
девушку.
Владислав только это проговорил, как у
постели его появился Ричард, бросился ему на грудь и крепко обнял его. Это был молодой человек, лет 22, прапорщик гвардейского П. полка. Если б снять
с его лица усики и слегка означившиеся бакенбарды, его можно было бы принять за хорошенькую
девушку, костюмированную
в военный мундир. И на этом-то птенце поляки сооружали колосальные планы!
Обморок
с Ксенией Яковлевной был очень продолжителен. Сенные
девушки раздели ее, уложили
в постель, а она все не приходила
в себя, несмотря на то что Антиповна опрыскала свою питомицу водой, смочила голову винным уксусом, давала нюхать спирт. Ничего не помогало.
— A она премилая
в сущности, только слабая, бесхарактерная, и не умеет вести детей, — подумала молодая
девушка, укладываясь
в свою жесткую, остывшую
в плохо протопленной комнате
постель и
с удовольствием протягиваясь на жестком ложе.
Выйдя из дому, великая княгиня стала пристально рассматривать то, что происходило там, и увидела, как некоторые выбирались и выносили окровавленных людей.
В числе наиболее пострадавших была фрейлина великой княгини, княжна Гагарина. Она хотела выбраться из дому, как все другие, но только что успела перейти из своей комнаты
в следующую, как печка стала рушиться, повалила экран и опрокинула ее на стоявшую там
постель, на которую посыпались кирпичи.
С ней была одна
девушка, и обе они очень пострадали.
— Красавец он, матушка, Настасья Федоровна, писаный, рост молодецкий, из лица кровь
с молоком, русые кудри
в кольца вьются… и скромный такой, точно
девушка,
с крестьянами обходительный, ласковой… неделю только как приехал, да и того нет, а как все его полюбили… страсть!.. — ораторствовала Агафониха у
постели отходящей ко сну Минкиной, усердно щекоча ей пятки, что было любимейшим удовольствием грузинской домоправительницы.