Чай Николай Абрамыч пил с ромом, по особой, как он выражался, савельцевской, системе. Сначала нальет три четверти стакана чаю, а остальное дольет ромом; затем, отпивая глоток за глотком, он подливал такое же количество рому, так что под конец оказывался уже голый ямайский напиток. Напившись такого чаю, Савельцев обыкновенно впадал
в полное бешенство.
Мухоедов был возмущен до глубины души их поведением и пришел
в полное бешенство, когда открылись истинные причины приезда родственников, и особенно их образ действия.
Неточные совпадения
Она молчала, давая отцу
полную волю излить свое
бешенство;
в такие минуты подступаться к нему — значило подливать масла
в огонь.
Брагин тяжело упал
в кресло и рванул себя за покрытые сильной проседью волосы. С
бешенством расходившегося мужика он осыпал Головинского упреками и руганью, несколько раз вскакивал с места и начинал подступать к хозяину с сжатыми кулаками. Головинский, скрестив руки на груди, дал
полную волю высказаться своему компаньону и только улыбался с огорченным достоинством и пожимал плечами.
По вспыльчивости своей он часто выходил из себя; но
бешенство его не всегда и не вдруг обнаруживалось неистовыми криками, воплями или бормотаньем никем не понимаемых слов; нет, нередко сначала оно скрывалось под напряженным спокойствием, равнодушием, шутками, и потом уже следовал взрыв и
полное самозабвение;
в этих-то принужденных шутках подавленного
бешенства Шаховской был неподражаемо забавен.
Итак, можно только сказать, что все те места ярости,
бешенства и жажды мщения,
в которых Шушерин давал себе
полную свободу, принимая это
в смысле условном, были превосходны — страшны и увлекательны;
в местах же, где он сберегал себя, конечно, являлась уже одна декламация, подкрепляемая мимикою, доводимою до излишества; трепета
в лице и дрожанья во всех членах было слишком много; нижние, грудные тоны, когда они проникнуты страстью, этот сдерживаемый, подавляемый рев тигра, по выражению Шушерина, которыми он вполне владел
в зрелых летах, — изменили ему, и знаменитый некогда монолог...
Глаза ее загорелись огнем
бешенства. Уже тогда, когда Никита заявил, что ненавидит княгиню и княжну,
в сердце молодой девушки эта ненависть мужа ее матери нашла быстрый и
полный отклик.
В ее уме разом возникли картины ее теперешней жизни
в княжеском доме
в качестве «дворовой барышни» — она знала это насмешливое прозвище, данное ей
в девичьей —
в сравнении с тем положением, которое она занимала
в этом же доме, когда была девочкой.