Неточные совпадения
Налево, за открытыми дверями, солидные люди играли
в карты на трех столах. Может быть, они говорили между собою, но шум заглушал их голоса, а движения рук были так однообразны, как будто все двенадцать фигур были
автоматами.
— Мама, окрести его, благослови его, поцелуй его, — прокричала ей Ниночка. Но та, как
автомат, все дергалась своею головой и безмолвно, с искривленным от жгучего горя лицом, вдруг стала бить себя кулаком
в грудь. Гроб понесли дальше. Ниночка
в последний раз прильнула губами к устам покойного брата, когда проносили мимо нее. Алеша, выходя из дому, обратился было к квартирной хозяйке с просьбой присмотреть за оставшимися, но та и договорить не дала...
Было и еще два — три молодых учителя, которых я не знал. Чувствовалось, что
в гимназии появилась группа новых людей, и общий тон поднялся. Кое-кто из лучших, прежних, чувствовавших себя одинокими, теперь ожили, и до нас долетали отголоски споров и разногласий
в совете.
В том общем хоре, где до сих пор над голосами среднего тембра и регистра господствовали резкие фальцеты
автоматов и маниаков, стала заметна новая нотка…
Бессмысленный окрик
автомата случайно упал
в душу,
в первый еще раз раскрывшуюся навстречу вопросам о несовершенствах жизни и разнеженную мечтой о чем-то лучшем…
— Конечно, нет, gnadige Frau. Но, понимаете, мой жених Ганс служит кельнером
в ресторане-автомате, и мы слишком бедны для того, чтобы теперь жениться. Я отношу мои сбережения
в банк, и он делает то же самое. Когда мы накопим необходимые нам десять тысяч рублей, то мы откроем свою собственную пивную, и, если бог благословит, тогда мы позволим себе роскошь иметь детей. Двоих детей. Мальчика и девочку.
В голове у него замутилось, там лежали только слова шпиона, белые и холодные, точно мёртвые кости, и когда над его головой раздался глуховатый голос: «Чем могу служить вам?» — Евсей проговорил безучастным голосом, точно
автомат...
«Ты спас меня!» — сказал Экус, потрясая чеком перед
автоматом, и получил
в ответ: «Я тебя убил».
Я был доволен его сообщением, начиная уставать от подслушивания, и кивнул так усердно, что подбородком стукнулся
в грудь. Тем временем Ганувер остановился у двери, сказав: «Поп!» Юноша поспешил с ключом открыть помещение. Здесь я увидел странную, как сон, вещь. Она произвела на меня, но, кажется, и на всех, неизгладимое впечатление: мы были перед человеком-автоматом, игрушкой
в триста тысяч ценой, умеющей говорить.
Действительно, Экус, организм которого был разрушен длительными видениями тонкостей гениального механизма, скончался очень скоро после того, как разбогател, и я, сказав о том
автомату, услышал такое замечание: «О н п р о д а л с
в о ю ж и з н ь т а к ж е д е ш е
в о, к а к с т о и т м о я!»
Знаете, сколько времени это все заняло? Восемь минут! Меня даже ни
в одном кабинете не успели хватиться. Я нарочно
в оба забежал и спросил: «Не вы изволили звонить?» — «Нет, говорят, мы не звонили». И ведь сложилось же так: ни один официант не заметил, что я уходил. И весь этот вечер я служил точно заводной
автомат, даже не сбился ни разу, даже не кашлял.
Я не мог разобрать, сочувствие слышалось
в его тоне, сожаление или равнодушное презрение к порченой бабе. И сам он казался мне неопределенным и странным, хотя от его бесхитростного рассказа о полоске, распаханной днем, над которой всю ночь хлопочут темные фигуры дикарей, на меня повеяло чем-то былинным… «Что это за человек, — думал я невольно, — герой своеобразного эпоса, сознательно отстаивающий высшую культуру среди низшей, или автомат-пахарь, готовый при всех условиях приняться за свое нехитрое дело?»
Не мудрено, что за этой трудной работой холодеет сердце, замирает все живое
в человеке, и он превращается
в автомата, мерно и неизменно совершающего то, что ему следует.
Но теперь мы не уважаем подобных заслуг, [равно] как не уважаем человека [и] за то, если он лишил себя способности любить женщину или заглушил
в себе собственную волю до того, что уже превратился
в автомата [, только исполняющего чужие приказания].
При ответе на него намечаются две возможности: или человеческий организм представляет собой только машину, механический
автомат, и смерть есть лишь его разрушение и порча, или же
в нем живет дух, это тело оживляющий и с ним соединенный, а потому смерть есть противоестественное расторжение союза духа с телом.
В Борисе все же хоть изредка, например, при встречах с Наташей, вспыхивает слабая искорка жизни. Совсем мертв и неподвижен
в «Войне и мире» великолепнейший Берг. Это даже не мертвец, а аккуратно сработанный
автомат — без крови, без жизни, с единственной двигательной пружиной внутри — жить, как все. Подлинный ницшевский «последний человек»: «он имеет свое маленькое удовольствие для дня и свое маленькое удовольствие для ночи. Мы изобрели счастье, — говорят последние люди и моргают».
Человек всегда должен поступать индивидуально и индивидуально разрешать нравственную задачу жизни, должен обнаруживать творчество
в нравственных актах своей жизни, ни одно мгновение не должен превращаться
в нравственного
автомата.
Ужас законнического морализма
в том, что он стремится сделать человека
автоматом добродетели.
Абсолютное добро и абсолютное совершенство вне Царства Божьего превращает человека
в автомат добра, т. е.,
в сущности, отрицает нравственную жизнь, ибо нравственная жизнь невозможна без свободы духа.
Как
автомат, сидел он потом за столом и пил чай с коньяком; машинально выпил всю бутылку и дал товарищу уложить себя
в постель.
В человеческом сознании была издавна ложная идея создания человека-автомата, гомункула.].
Всякая попытка со стороны тварного существа создать существо, лицо ведет лишь к созданию
автомата, мертвого механизма [Гениальный роман Вилье де Лиль-Адана «L’Eve future», насыщенный глубокими мыслями, изобличает демоническую природу творчества существа,
в котором организм подменяется механизмом.
Есть правда
в том, что материальная, родовая органическая жизнь должна кончиться
автоматом, механизмом и расколоться, расслоиться.
После этого она два письма получила от Марка, — горячие, задушевные, зовущие. Настойчиво просил ее позвонить по телефону. Нинка без конца перечитывала оба письма, так что запомнила наизусть. После второго письма позвонила по
автомату и оживленно-безразличным голосом сообщила, что сейчас очень занята
в лаборатории, притом близки зачеты, и вообще не может пока сказать, когда удастся свидеться. Привет!
Как
автомат сделал Алфимов официальное заявление и вернулся
в контору уже с полицейским чиновником и агентом сыскного отделения.