Неточные совпадения
Марья Антоновна. Вы всё эдакое говорите… Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на
память какие-нибудь стишки
в альбом. Вы, верно, их знаете много.
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной
в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему
память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Люди стонали только
в первую минуту, когда без
памяти бежали к месту пожара.
3) Устраивать от времени до времени секретные
в губернских городах градоначальнические съезды. На съездах сих занимать их чтением градоначальнических руководств и освежением
в их
памяти градоначальнических наук. Увещевать быть твердыми и не взирать.
— Слушай! — сказал он, слегка поправив Федькину челюсть, — так как ты
память любезнейшей моей родительницы обесславил, то ты же впредь каждый день должен сию драгоценную мне
память в стихах прославлять и стихи те ко мне приносить!
"Кроме той, — иронически прибавляет летописец, — которая была пролита у околицы Навозной слободы и
в память которой доднесь празднуется торжество, именуемое свистопляскою…"
Но все, как бурные, так и кроткие, оставили по себе благодарную
память в сердцах сограждан, ибо все были градоначальники.
Но Младенцеву не дали докончить, потому что при первом упоминовении о Байбакове всем пришло на
память его странное поведение и таинственные ночные походы его
в квартиру градоначальника…
— Хорошо. Теперь сказывайте мне, кто промеж вас
память любезнейшей моей родительницы
в стихах оскорбил?
Затем следует собственно Город, который из Глупова переименовывается
в"вечно достойныя
памяти великого князя Святослава Игоревича город Непреклонск".
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (
в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял
в своей
памяти военные сигналы.
Он снял, как и другие мужчины, с разрешения дам, сюртук, и крупная красивая фигура его
в белых рукавах рубашки, с румяным потным лицом и порывистые движения так и врезывались
в память.
В числе этих всех невест, которые приходили ей на
память, она вспомнила и свою милую Анну, подробности о предполагаемом разводе которой она недавно слышала.
Одна была фантазия Король Лир
в степи, другая был квартет, посвященный
памяти Баха.
― Ах, как же! Я теперь чувствую, как я мало образован. Мне для воспитания детей даже нужно много освежить
в памяти и просто выучиться. Потому что мало того, чтобы были учителя, нужно, чтобы был наблюдатель, как
в вашем хозяйстве нужны работники и надсмотрщик. Вот я читаю ― он показал грамматику Буслаева, лежавшую на пюпитре ― требуют от Миши, и это так трудно… Ну вот объясните мне. Здесь он говорит…
Многие из прежних мыслей показались ему излишними и крайними, но многие пробелы стали ему ясны, когда он освежил
в своей
памяти всё дело.
Он помнил всё и не считал нужным повторять
в своей
памяти то, что он скажет.
Они оба одинаково старались
в последующей жизни вычеркнуть из своей
памяти все уродливые, постыдные обстоятельства этого нездорового времени, когда оба они редко бывали
в нормальном настроении духа, редко бывали сами собою.
Он удивлялся ее знанию,
памяти и сначала, сомневаясь, желал подтверждения; и она находила
в книгах то, о чем он спрашивал, и показывала ему.
И, не говоря об исторических примерах, начиная с освеженного
в памяти всех Прекрасною Еленою Менелая, целый ряд случаев современных неверностей жен мужьям высшего света возник
в воображении Алексея Александровича.
― Да, нынче заседание
в Обществе Любителей
в память пятидесятилетнего юбилея Свинтича, ― сказал Катавасов на вопрос Левина. ― Мы собирались с Петром Иванычем. Я обещал прочесть об его трудах по зоологии. Поедем с нами, очень интересно.
Теперь они были наедине, и Анна не знала, о чем говорить. Она сидела у окна, глядя на Долли и перебирая
в памяти все те, казавшиеся неистощимыми, запасы задушевных разговоров, и не находила ничего. Ей казалось
в эту минуту, что всё уже было сказано.
Но картина мальчиков запала
в их
памяти, и нет-нет они возвращались к ней.
Вот оно, это письмо, которого каждое слово неизгладимо врезалось
в моей
памяти...
Пробегаю
в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?..
Как же прошедшее ясно и резко отлилось
в моей
памяти! Ни одной черты, ни одного оттенка не стерло время!
Видно, я очень переменилась
в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне
в глаза; я едва не упала без
памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты умер без меня, невозможно!
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня
в памяти, потому что
в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, Бог даст,
в последний…
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из города; но когда увидел, что город уже давно скрылся, ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг городов, не было видно и даже белые верхушки каменных церквей давно ушли
в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и город N. как будто не бывал
в его
памяти, как будто проезжал он его давно,
в детстве.
И живо потом навсегда и навеки останется проведенный таким образом вечер, и все, что тогда случилось и было, удержит верная
память: и кто соприсутствовал, и кто на каком месте стоял, и что было
в руках его, — стены, углы и всякую безделушку.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни
в зиму, ни
в лето, отец, больной человек,
в длинном сюртуке на мерлушках и
в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший
в стоявшую
в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером
в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель
в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся
в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную
память.
Вот оно, внутреннее расположение:
в самой средине мыльница, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкой для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на
память.
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет яркий день;
А я, быть может, я гробницы
Сойду
в таинственную сень,
И
память юного поэта
Поглотит медленная Лета,
Забудет мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной
И думать: он меня любил,
Он мне единой посвятил
Рассвет печальный жизни бурной!..
Сердечный друг, желанный друг,
Приди, приди: я твой супруг...
И чье-нибудь он сердце тронет;
И, сохраненная судьбой,
Быть может,
в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид,
О ты, чья
память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!
И
в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна
в нем ненавидеть
Убийцу брата своего;
Поэт погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта
память пронеслась,
Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще грустят… На что грустить?..
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты,
От Ромула до наших дней,
Хранил он
в памяти своей.
«Не спится, няня: здесь так душно!
Открой окно да сядь ко мне». —
«Что, Таня, что с тобой?» — «Мне скучно,
Поговорим о старине». —
«О чем же, Таня? Я, бывало,
Хранила
в памяти не мало
Старинных былей, небылиц
Про злых духов и про девиц;
А нынче всё мне тёмно, Таня:
Что знала, то забыла. Да,
Пришла худая череда!
Зашибло…» — «Расскажи мне, няня,
Про ваши старые года:
Была ты влюблена тогда...
Много воды утекло с тех пор, много воспоминаний о былом потеряли для меня значение и стали смутными мечтами, даже и странник Гриша давно окончил свое последнее странствование; но впечатление, которое он произвел на меня, и чувство, которое возбудил, никогда не умрут
в моей
памяти.
Напрасно силился он
в них отыскать хотя одну из тех, которые носились
в его
памяти, — ни одной!
Вновь сверкнули
в его
памяти прекрасные руки, очи, смеющиеся уста, густые темно-ореховые волосы, курчаво распавшиеся по грудям, и все упругие,
в согласном сочетанье созданные члены девического стана.
— Два года назад…
в Киеве… — повторил Андрий, стараясь перебрать все, что уцелело
в его
памяти от прежней бурсацкой жизни. Он посмотрел еще раз на нее пристально и вдруг вскрикнул во весь голос...
И польстился корыстью Бородатый: нагнулся, чтобы снять с него дорогие доспехи, вынул уже турецкий нож
в оправе из самоцветных каменьев, отвязал от пояса черенок с червонцами, снял с груди сумку с тонким бельем, дорогим серебром и девическою кудрею, сохранно сберегавшеюся на
память.
Соня даже с удивлением смотрела на внезапно просветлевшее лицо его; он несколько мгновений молча и пристально
в нее вглядывался, весь рассказ о ней покойника отца ее пронесся
в эту минуту вдруг
в его
памяти…
— Я не знаю-с. Это только она сегодня-с так… это раз
в жизни… ей уж очень хотелось помянуть, честь оказать,
память… а она очень умная-с. А впрочем, как вам угодно-с, и я очень, очень, очень буду… они все будут вам… и вас бог-с… и сироты-с…
Вчера видел он ее
в первый раз, но
в такую минуту, при такой обстановке и
в таком костюме, что
в памяти его отразился образ совсем другого лица.
Не
в полной
памяти прошел он и
в ворота своего дома; по крайней мере, он уже прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить его обратно, и как можно незаметнее. Конечно, он уже не
в силах был сообразить, что, может быть, гораздо лучше было бы ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить его, хотя потом, куда-нибудь на чужой двор.
— Вот
в «ожидании-то лучшего» у вас лучше всего и вышло; недурно тоже и про «вашу мамашу». Ну, так как же, по-вашему,
в полной он или не
в полной
памяти, а?
— Не совсем здоров! — подхватил Разумихин. — Эвона сморозил! До вчерашнего дня чуть не без
памяти бредил… Ну, веришь, Порфирий, сам едва на ногах, а чуть только мы, я да Зосимов, вчера отвернулись — оделся и удрал потихоньку и куролесил где-то чуть не до полночи, и это
в совершеннейшем, я тебе скажу, бреду, можешь ты это представить! Замечательнейший случай!
Адрес отчеканился у вас
в памяти механически.
Может быть, Катерина Ивановна считала себя обязанною перед покойником почтить его
память «как следует», чтобы знали все жильцы и Амалия Ивановна
в особенности, что он был «не только их совсем не хуже, а, может быть, еще и гораздо получше-с» и что никто из них не имеет права перед ним «свой нос задирать».