Неточные совпадения
Куда я
гожусь? какими глазами я стану смотреть теперь
в глаза всякому почтенному
отцу семейства?
Когда он подрос,
отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом
в поля, потом
в город, к купцам,
в присутственные места, потом посмотреть какую-нибудь глину, которую возьмет на палец, понюхает, иногда лизнет, и сыну даст понюхать, и объяснит, какая она, на что
годится. Не то так отправятся посмотреть, как добывают поташ или деготь, топят сало.
«Вам должно быть лет 80, вы мне
годитесь в отцы и
в деды», — сказать так — значит польстить.
— Тоже не
годилось отцу сына
в имении его материнском, родовом, обижать».
Стыдно, молодой человек, мало ли что под хмельком случится, старик, видишь, старый,
в отцы тебе
годится.
— Не смейте этого говорить, несчастный!.. Вы
годитесь мне
в отцы!
Он
годится ей
в отцы, этот косой жених.
— Да вот вам, что значит школа-то, и не
годитесь, и пронесут имя ваше яко зло, несмотря на то, что директор нынче все настаивает, чтоб я почаще навертывался на ваши уроки. И будет это скоро, гораздо прежде, чем вы до моих лет доживете.
В наше-то время
отца моего учили, что от трудов праведных не наживешь палат каменных, и мне то же твердили, да и мой сын видел, как я не мог отказываться от головки купеческого сахарцу; а нынче все это двинулось, пошло, и школа будет сменять школу. Так, Николай Степанович?
Я сейчас начал просить
отца, чтоб больного старичка положили
в постель и напоили чаем;
отец улыбнулся и, обратясь к Миронычу, сказал: «Засыпка, Василий Терентьев, больно стар и хвор; кашель его забил, и ухвостная пыль ему не
годится; его бы надо совсем отставить от старичьих работ и не наряжать
в засыпки».
— Сиротой жить лучше. Умри-ка у меня
отец с матерью, я бы сестру оставила на брата, а сама —
в монастырь на всю жизнь. Куда мне еще? Замуж я не
гожусь, хромая — не работница. Да еще детей тоже хромых народишь…
— Не,
отец мой, ваших-то русских я бы давно перевешал, кабы царь был. Только резать и умеют. Так-то нашего казака Баклашева не-человеком сделали, ногу отрезали. Стало, дураки. На чтò теперь Баклашев
годится? Нет,
отец мой,
в горах дохтура есть настоящие. Так-то Гирчика, няню моего,
в походе ранили
в это место,
в грудь, так дохтура ваши отказались, а из гор приехал Саиб, вылечил. Травы,
отец мой, знают.
Кучумов. Ну, едва ли этот на что-нибудь
годится. Уж вы лучше на нас, старичков, надейтесь. Конечно, я жениться не могу, жена есть. Ох, ох, ох, ох! Фантазии ведь бывают у стариков-то; вдруг ничего ему не жаль. Я сирота, у меня детей нет, — меня, куда хочешь, поверни, и
в посаженые
отцы, и
в кумовья. Старику ласка дороже всего, мне свои сотни тысяч
в могилу с собой не брать. Прощайте, мне
в клуб пора.
Мне сказывали даже, что один глупый охотник застрелил близко подошедшую лису (шкура ее
в это время года никуда не
годится) и что это был самец; но я сомневаюсь
в верности рассказа, судя по их течке, сходной с течкою собак, у которых, как всем известно,
отцы не имеют ни малейшего чувства к детям, никогда их не знают и вообще терпеть не могут маленьких щенят и готовы задавить их.
Федя (вздыхает). А главное, главное… Что моя жизнь? Разве я не вижу, что я пропал, не
гожусь никуда. Всем и себе
в тягость, как говорил твой
отец. Негодящий я…
Филицата. Вот выдумала! А еще умной называешься. Кто тебя умной-то назвал, и тот дурак. Сорок лет я
в доме живу,
отца ее маленьким застала, все хороша была, а теперь вдруг и не
гожусь.
— Ты, пан философ Хома, не знал Микиты. Эх, какой редкий был человек! Собаку каждую он, бывало, так знает, как родного
отца. Теперешний псарь Микола, что сидит третьим за мною, и
в подметки ему не
годится. Хотя он тоже разумеет свое дело, но он против него — дрянь, помои.
Надя (отирая слезы). Если бы я не знала, что это воля
отца и желание матери, я не могла б взять себе этого богатства, куда я
гожусь в богатые дамы? А когда будем жить только своим трудом, и я буду не хуже тех, с кем может иметь знакомство небогатая женщина.
— Как возможно, любезненькой ты мой!.. Как возможно, чтобы весь монастырь про такую вещь знал?.. — отвечал
отец Михаил. —
В огласку таких делов пускать не
годится… Слух-то по скиту ходит, много болтают, да пустые речи пустыми завсегда и остаются. Видят песок, а силы его не знают, не умеют, как за него взяться… Пробовали, как Силантий же,
в горшке топить; ну, известно, ничего не вышло; после того сами же на смех стали поднимать, кто по лесу золотой песок собирает.
— Нет, друг, нет… Уж извини… Этого я сделать никак не могу. Хоть монастырь наш и убогий, а без хлеба без соли из него не уходят. Обедня на исходе, отпоют, и тотчас за трапезу. Утешай гостя,
отец Анатолий, угости хорошенько его, потчуй скудным нашим брашном. Да мне ж надо к господам письмецо написать… Да вели,
отец Анатолий, Софрония-то одеть: свитку бы дали ему чистую, подрясник, рясу, чоботы какие-нибудь. Не
годится в господском доме
в таком развращении быть.
«Я ничему полезному не выучился — и даже
в гусары не
гожусь», — размышлял я, с ужасом припоминая себе
отцовы слова. Я видел, что роковое предчувствие его надо мною уже начинает сбываться, что я действительно того и гляди буду фантазером и ничего путного
в моей жизни не сделаю.
— Они служили
отцу, не мне; к тому ж избалованы, страх избалованы; захотели бы и меня впрячь
в соху, да стали бы еще погонять; пустили бы и меня по миру. Я хочу воспитать своих служителей для себя собственно, по своему обычаю, своему нраву. Надобно держать их
в ежовых рукавицах, чтобы они не очнулись; надобно греметь над ними: тогда только они на что-нибудь
годятся.
— Чего же боязно, не волк я, не съем, да для такого кушанья и зубов нет…
Гожусь я вам
в отцы, королевна моя, так чего же меня пужаться…
— Беседовали, читали… знаем мы эти чтения, сами молодые были, сами читывали… Не хорошо,
отец — мой старый приятель, семья уважаемая… ты
в таком случае это брось, постепенно прекрати знакомство… а так не
годится…
— Приказывать я вам не смею, да это мне было бы и не к лицу. Вы
годитесь мне
в отцы. Но воспользоваться правами, предоставленными не лично мне, а занимаемому мною положению законом, я не премину… — с достоинством отвечал Леонид Иванович.
— Мне кажется, что он просто любит ее чисто братской любовью, даже, пожалуй, любовью
отца. Владимир по жизненному опыту
годится ей
в отцы.
Расспросив чернецов, я узнал, что
в городе почти все говорят по-якутски, но из моих иноков изо всех по-инородчески говорит только один очень престарелый иеромонах,
отец Кириак, да и тот к делу проповеди не
годится, а если и
годится, то, хоть его убей, не хочет идти к диким проповедовать.