Неточные совпадения
Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели под руки
в гостиную, потому что она уже плохо ходила, отец, мать и тетка также отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и со всею девичьей, заняли
окна в тетушкиной и бабушкиной горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как станут вылезать из
повозок.
Иудушка так-таки и не дал Петеньке денег, хотя, как добрый отец, приказал
в минуту отъезда положить ему
в повозку и курочки, и телятинки, и пирожок. Затем он, несмотря на стужу и ветер, самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли он закутал себе ноги, и, возвратившись
в дом, долго крестил
окно в столовой, посылая заочное напутствие
повозке, увозившей Петеньку. Словом, весь обряд выполнил как следует, по-родственному.
— Жаль, хозяин, — продолжал земский, — что у тебя
в повозках, хоть, кажется,
в них и много клади, — прибавил он, взглянув
в окно, — не осталось никаких товаров: ты мог бы их все сбыть. Боярин Шалонский и богат и тороват. Уж подлинно живет по-барски: хоромы — как царские палаты, холопей полон двор, мяса хоть не ешь, меду хоть не пей; нечего сказать — разливанное море! Чай, и вы о нем слыхали? — прибавил он, оборотясь к хозяину постоялого двора.
Больше всего Фленушка хлопотала. Радехонька была она поездке. «Вдоволь нагуляемся, вдоволь натешимся, — радостно она думала, — ворчи, сколько хочешь, мать Никанора, бранись, сколько угодно, мать Аркадия, а мы возьмем свое». Прасковья Патаповна, совсем снарядившись, не хлопотала вкруг
повозок, а, сидя, дремала
в теткиной келье. Не хлопотал и Василий Борисыч. Одевшись по-дорожному, стоял он возле
окна, из которого на сборы глядела Манефа.
Прошло уже достаточно времени, чтобы они могли обернуть назад
в слободу; между тем день проходил за днем, а они не возвращались. Григорий Лукьянович находился
в сильнейшем страхе и беспокойстве. Наконец, дня через три после смерти князя Василия Прозоровского, во двор дома Малюты
в александровской слободе вкатила
повозка и из нее вышли оба его наперсника. Григорий Лукьянович находился
в известной уже читателям своей отдельной горнице и, увидав
в окно приезжих, сам бросился отворять им дверь.
Негодование и сожаление одушевили ряды их; многие из них громко вопияли против жестокости короля; во всю дорогу из Саксонии до Казимира оказываемо было пленнику снисхождение разного рода; друзьям его позволено с ним видеться и беседовать; из скважин
в его
повозке поделаны
окна; пища давалась ему самая вкусная: дорогой он видимо оправился.