Неточные совпадения
Самгин, облегченно вздохнув, прошел
в свою комнату; там стоял густой запах нафталина. Он открыл
окно в сад; на траве под кленом сидел густобровый, вихрастый Аркадий Спивак, прилаживая к птичьей клетке сломанную
дверцу, спрашивал свою миловидную няньку...
И с этим, увидя растворенный канцелярский шкаф, он быстро вскочил
в него и захлопнул
дверцы; а между тем
в комнату через разбитые
окна еще ожесточеннее падали камни. У самого черта вырвался крик ужаса и отчаяния.
Пискарев сбежал с лестницы. На дворе точно стояла карета. Он сел
в нее,
дверцы хлопнули, камни мостовой загремели под колесами и копытами — и освещенная перспектива домов с яркими вывесками понеслась мимо каретных
окон. Пискарев думал во всю дорогу и не знал, как разрешить это приключение. Собственный дом, карета, лакей
в богатой ливрее… — всё это он никак не мог согласить с комнатою
в четвертом этаже, пыльными
окнами и расстроенным фортепианом.
Он прошел
в гостиную, где все было чисто и прибрано, как всегда, и одетые белыми чехлами высокие кресла стояли точно мертвецы
в саванах. На одном
окне висела проволочная клетка, но была пуста, и
дверца открыта.
Лишь скрылся Висленев, Горданов подбежал к Ларисиному
окну и чуть было попробовал
дверцу, как она сама тихо растворилась.
Окно было не заперто, и Лара стояла у него
в прежнем положении.
За время сна Андрея Ивановича небо очистилось, и яркие лучи лились
в окно. Конфорка самовара и медная ручка печной
дверцы играли жаром, кусок занавеси у постели просвечивал своими алыми розами,
в столбе света носились золотые пылинки; чахлые листья герани на
окне налились ярко-зеленым светом.
Перед подъездом стояли две огромные желтые тюремные кареты, аршин по десяти
в длину, без
окон, с одной только
дверцей сзади.
Принимая визиты от именитых и чиновных лиц, Суворов по-своему оказывал им разную степень внимания и уважения. Увидев
в окно подъехавшую карету и узнав сидящее
в ней лицо, он выскочил однажды из-за стола, сбежал к подъезду, вскочил
в карету, когда лакей отворил
дверцу, и просидел
в ней несколько минут, беседуя с гостем, а затем поблагодарил его за честь, распрощался и ушел.
Не успел поезд погрузиться
в первый большой туннель, как Николай Герасимович вскочил со скамьи, с замиранием сердца высунулся из
окна, отпер
дверцу, соскочил на подножку вагона и прыгнул во тьму.