Неточные совпадения
5) Ламврокакис, беглый грек, без имени и отчества и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским
в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического
образования.
В 1756 году был найден
в постели, заеденный клопами.
— Вполне ли они известны? — с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. — Теперь признано, что настоящее
образование может быть только чисто классическое; но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, и нельзя отрицать, чтоб и противный лагерь не имел сильных доводов
в свою пользу.
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и
в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного на другое и без всякой связи вводили новые доводы, так что нельзя было знать, на что отвечать, — впрочем, не
в том дело. Позволь. Признаешь ли ты, что
образование есть благо для народа?
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел
в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и
образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
— Дело, изволите видеть,
в том, что всякий прогресс совершается только властью, — говорил он, очевидно желая показать, что он не чужд
образованию.
— Я не высказываю своего мнения о том и другом
образовании, — с улыбкой снисхождения, как к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, — я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, — продолжал он, обращаясь к Алексею Александровичу. — Я классик по
образованию, но
в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается
в том, что ты ставишь двигателем личный интерес, а я полагаю, что интерес общего блага должен быть у всякого человека, стоящего на известной степени
образования. Может быть, ты и прав, что желательнее была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты хочешь страстной, энергической деятельности или ничего.
— Это придет, — утешал его Голенищев,
в понятии которого Вронский имел и талант и, главное,
образование, дающее возвышенный взгляд на искусство. Убеждение Голенищева
в таланте Вронского поддерживалось еще и тем, что ему нужно было сочувствие и похвалы Вронского его статьям и мыслям, и он чувствовал, что похвалы и поддержка должны быть взаимны.
— Ну, разумеется, — подхватил Степан Аркадьич. — Но
в этом-то и цель
образования: изо всего сделать наслаждение.
— Если бы не было этого преимущества анти-нигилистического влияния на стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих сторон, — с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, — мы бы дали простор тому и другому направлению. Но теперь мы знаем, что
в этих пилюлях классического
образования лежит целебная сила антинигилизма, и мы смело предлагаем их нашим пациентам… А что как нет и целебной силы? — заключил он, высыпая аттическую соль.
В полку не только любили Вронского, но его уважали и гордились им, гордились тем, что этот человек, огромно-богатый, с прекрасным
образованием и способностями, с открытою дорогой ко всякого рода успеху и честолюбия и тщеславия, пренебрегал этим всем и из всех жизненных интересов ближе всего принимал к сердцу интересы полка и товарищества.
Он неуважительно отнесся к женскому
образованию вообще и сказал, что Ганна, покровительствуемая Анной Англичанка, вовсе не нуждалась
в знании физики.
Жить семье так, как привыкли жить отцы и деды, то есть
в тех же условиях
образования и
в тех же воспитывать детей, было несомненно нужно.
― Вот я завидую вам, что у вас есть входы
в этот интересный ученый мир, ― сказал он. И, разговорившись, как обыкновенно, тотчас же перешел на более удобный ему французский язык. ― Правда, что мне и некогда. Моя и служба и занятия детьми лишают меня этого; а потом я не стыжусь сказать, что мое
образование слишком недостаточно.
Нет, уж извини, но я считаю аристократом себя и людей подобных мне, которые
в прошедшем могут указать на три-четыре честные поколения семей, находившихся на высшей степени
образования (дарованье и ум — это другое дело), и которые никогда ни перед кем не подличали, никогда ни
в ком не нуждались, как жили мой отец, мой дед.
Они говорили, что
в таланте ему нельзя отказать, но что талант его не мог развиться от недостатка
образования — общего несчастия наших русских художников.
Константин Левин смотрел на брата как на человека огромного ума и
образования, благородного
в самом высоком значении этого слова и одаренного способностью деятельности для общего блага.
Губернский предводитель,
в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное
образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный
в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
— Но
в чем же мы должны полагать признаки истинного
образования? — сказал Песцов.
— Ну,
в этом вы, по крайней мере, сходитесь со Спенсером, которого вы так не любите; он говорит тоже, что
образование может быть следствием бо́льшего благосостояния и удобства жизни, частых омовений, как он говорит, но не умения читать и считать…
— Что ты говоришь? Разве может быть сомнение
в пользе
образования? Если оно хорошо для тебя, то и для всякого.
Многие были не без
образования: председатель палаты знал наизусть «Людмилу» Жуковского, которая еще была тогда непростывшею новостию, и мастерски читал многие места, особенно: «Бор заснул, долина спит», и слово «чу!» так, что
в самом деле виделось, как будто долина спит; для большего сходства он даже
в это время зажмуривал глаза.
— Я?.. нет, я не то, — сказал Манилов, — но я не могу постичь… извините… я, конечно, не мог получить такого блестящего
образования, какое, так сказать, видно во всяком вашем движении; не имею высокого искусства выражаться… Может быть, здесь…
в этом, вами сейчас выраженном изъяснении… скрыто другое… Может быть, вы изволили выразиться так для красоты слога?
Он был хорошо образован и начитан; но
образование его остановилось на том, что он приобрел
в молодости, то есть
в конце прошлого столетия.
Катерина Ивановна хоть и постаралась тотчас же сделать вид, что с пренебрежением не замечает возникшего
в конце стола смеха, но тотчас же, нарочно возвысив голос, стала с одушевлением говорить о несомненных способностях Софьи Семеновны служить ей помощницей, «о ее кротости, терпении, самоотвержении, благородстве и
образовании», причем потрепала Соню по щечке и, привстав, горячо два раза ее поцеловала.
— Я уже не говорю о том, что я, например, не без чувствительных для себя пожертвований, посадил мужиков на оброк и отдал им свою землю исполу. [«Отдать землю исполу» — отдавать землю
в аренду за половину урожая.] Я считал это своим долгом, самое благоразумие
в этом случае повелевает, хотя другие владельцы даже не помышляют об этом: я говорю о науках, об
образовании.
— Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий на высоте современного
образования, и исполнит свою роль со всем необходимым
в подобных случаях комильфо. [Как подобает (фр. comme il faut).]
Бальзаминов. Другой на тебя смотрит — точно допрос тебе делает. Ну, что ж тут хорошего! Конечно, если строго разобрать, так мы имеем недостатки
в себе,
в образовании, ну и
в платье тоже. Когда на тебя смотрят строго, что ж тут делать? Конфузиться да обдергиваться.
Хотя он получил довольно слабое
образование в каком-то корпусе, но любил читать, а особенно по части политики и естественных наук. Слова его, манеры, поступь были проникнуты какою-то мягкою стыдливостью, и вместе с тем под этой мягкостью скрывалась уверенность
в своем достоинстве и никогда не высказывалась, а как-то видимо присутствовала
в нем, как будто готовая обнаружиться, когда дойдет до этого необходимость.
Да, это не простодушный ребенок, как Марфенька, и не «барышня». Ей тесно и неловко
в этой устаревшей, искусственной форме,
в которую так долго отливался склад ума, нравы,
образование и все воспитание девушки до замужества.
Эта, уже утрированная, мечта повлияла даже тогда на мой успех
в седьмом классе гимназии; я перестал учиться именно из фанатизма: без
образования будто прибавлялось красоты к идеалу.
Теперь я изменил убеждение
в этом пункте;
образование не помешает.
И действительно, радость засияла
в его лице; но спешу прибавить, что
в подобных случаях он никогда не относился ко мне свысока, то есть вроде как бы старец к какому-нибудь подростку; напротив, весьма часто любил самого меня слушать, даже заслушивался, на разные темы, полагая, что имеет дело, хоть и с «вьюношем», как он выражался
в высоком слоге (он очень хорошо знал, что надо выговаривать «юноша», а не «вьюнош»), но понимая вместе и то, что этот «вьюнош» безмерно выше его по
образованию.
«Я познакомил вас с ним потому, — прибавил он, — что это замечательный человек умом,
образованием, приключениями и также счастьем
в игре.
«Отошлите это
в ученое общество,
в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого
образования, пишите иначе. Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Все подходит под какой-то прозаический уровень.
Однако ж последние все-таки ездят
в Пекин довершать
в тамошних училищах
образование и оттого знают все по-китайски.
— Шикарный немец, — говорил поживший
в городе и читавший романы извозчик. Он сидел, повернувшись вполуоборот к седоку, то снизу, то сверху перехватывая длинное кнутовище, и, очевидно, щеголял своим
образованием, — тройку завел соловых, выедет с своей хозяйкой — так куда годишься! — продолжал он. — Зимой, на Рождестве, елка была
в большом доме, я гостей возил тоже; с еклектрической искрой.
В губернии такой не увидишь! Награбил денег — страсть! Чего ему: вся его власть. Сказывают, хорошее имение купил.
Симон Картинкин был атавистическое произведение крепостного права, человек забитый, без
образования, без принципов, без религии даже. Евфимья была его любовница и жертва наследственности.
В ней были заметны все признаки дегенератной личности. Главной же двигательной пружиной преступления была Маслова, представляющая
в самых низких его представителях явление декадентства.
Высшие власти знали, что он пьяница, но он был всё-таки более образован, чем другие, — хотя и остановился
в своем
образовании на том месте, где его застало пьянство, — был смел, ловок, представителен, умел и
в пьяном виде держать себя с тактом, и потому его назначили и держали на том видном и ответственном месте, которое он занимал.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая
в себе зародыши преступности, была воспитана
в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает
в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим
образованием и, главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным,
в последнее время исследованным наукой,
в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
В Сибири Бахареву часто приходилось встречаться с образованными честными людьми; он чутьем понял могучую силу
образования и желал видеть
в своих детях прежде всего образованных людей.
Василий Назарыч, отстаивая
образование детей, незаметно сам втянулся
в новую среду, вошел
в сношения с новыми людьми, и на его половине окончательно поселился дух новшеств.
— Вот и отлично: было бы желание, а обстоятельства мы повернем по-своему. Не так ли? Жить
в столице
в наше время просто грешно. Провинция нуждается
в людях, особенно
в людях с серьезным
образованием.
Образование фиктивных лжереальностей играет огромную роль
в исторической жизни.
Но очень сомнительно, чтобы
в образовании Римской империи можно было увидеть справедливость.
Национальность, как ступень индивидуализации
в жизни общества, есть сложное историческое
образование; она определима не только кровью, — раса есть зоология, праисторическая материя, — но также языком, не только землей, но прежде всего общей исторической судьбой.
Нельзя искать справедливости
в образовании великих империй, например Римской или Британской.
Национальное единство глубже единства классов, партий и всех других преходящих исторических
образований в жизни народов.
Национальность — сложное историческое
образование, она формируется
в результате кровного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу, и духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный лик.
Образование великой Турции
в Европе, ее власть над христианскими народами — это была кара, ниспосланная за грехи Византии и христианских народов Европы.