Неточные совпадения
Климу не хотелось спать, но он хотел бы перешагнуть из мрачной суеты этого дня
в область других впечатлений. Он предложил Маракуеву ехать на Воробьевы горы. Маракуев молча кивнул
головой.
Да, все было рассчитано вперед и даже процент благодеяния на народную нужду, и вдруг прошел слух, что Галактион самостоятельно закупил где-то
в Семипалатинской
области миллионную партию хлеба, закупил
в свою
голову и даже не подумал о компаньонах. Новость была ошеломляющая, которая валила с ног все расчеты. Штофф полетел
в Городище, чтоб объясниться с Галактионом.
Ведь это была недюжинная
голова, человек с искрой
в душе, который при других обстоятельствах мог быть университетской знаменитостью или выдающимся представителем
в области литературы.
Разжалованный барон вскочил на ноги и быстрым шагом пошел
в область дыма, где была его рота. Полторацкому подали его маленького каракового кабардинца, он сел на него и, выстроив роту, повел ее к цепи по направлению выстрелов. Цепь стояла на опушке леса перед спускающейся
голой балкой. Ветер тянул на лес, и не только спуск балки, но и та сторона ее были ясно видны.
Закинув
головы, мальчики молча любуются птицами, не отрывая глаз от них — усталых глаз, сияющих тихой радостью, не чуждой завистливого чувства к этим крылатым существам, так свободно улетевшим от земли
в чистую, тихую
область, полную солнечного блеска.
Нет сомнения, что, если бы профессор осуществил этот план, ему очень легко удалось бы устроиться при кафедре зоологии
в любом университете мира, ибо ученый он был совершенно первоклассный, а
в той
области, которая так или иначе касается земноводных или
голых гадов, и равных себе не имел, за исключением профессоров Уильяма Веккля
в Кембридже и Джиакомо Бартоломео Беккари
в Риме.
Работал Персиков без особого жара
в куриной
области, да оно и понятно, — вся его
голова была полна другим — основным и важным — тем, от чего оторвала его куриная катастрофа, т. е. от красного луча. Расстраивая свое и без того надломленное здоровье, урывая часы у сна и еды, порою не возвращаясь на Пречистенку, а засыпая на клеенчатом диване
в кабинете института, Персиков ночи напролет возился у камеры и микроскопа.
— Здравствуйте! — иронически воскликнул будущий архиерей, человек с
головою негра, — курчавый, толстогубый, зубастый. — Это, брат, ерунда. Ты читай, что дают, а
в область, тебе не подобающую, — не лезь!
В голове его слегка шумело, а
в области желудка чувствовалась приятная сытость.
Вступая
в эту
область, Толстой сурово обсекает все связи с бессознательною своею сущностью — единственным источником истинного художества; он творит только от
головы, творит для поучения, — и вместо живых образов получаются безжизненные восковые фигуры.
— Ты прав… Мне менее, чем кому-нибудь можно давать советы
в этой
области, я беден, как индейский гимно-софист, что значит
в переводе: «
голый философ».
— Немножко бузил, конечно, но
в общем настаиваю. Про самого себя скажу: когда
голова работает, лучше почитаю
в чуждой мне
области или беллетристику. А не работает, — отдохну поумнее, чем тратить мозговой фосфор на передвижение куколок по квадратикам.
«Вы говорите: жестокость казней, но что же делать с этими мерзавцами?» — говорят теперь
в России такие люди из
области консерваторов. «Во Франции достигли успокоения после, не помню, сколько тысяч
голов. Пускай они перестанут чинить и швырять бомбы, и мы перестанем вешать их».
Этот занимательный случай одни усвояют Тверской
области, а другие Малороссии — и что правее, судить трудно, да едва ли и стоит ломать над этим
голову. Случай таков, что он с одинаковою вероятностию мог произойти
в любом городке, но, судя по характерам двух упоминаемых здесь «панычей», кажется, статочнее — прилагать это к нравам малороссийского подьячества.