Неточные совпадения
Захарий, хватая людей за руки, воссоединил круг, снова придал
вращению бешеную скорость, — люди заохали, завыли тише; маленькая полуседая женщина подскакивала, всплескивая руками, изгибаясь, точно ныряя
в воду, и, снова подпрыгивая, взвизгивала...
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое
вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались
в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
— Толстой-то, а?
В мое время…
в годы юности, молодости моей, — Чернышевский, Добролюбов, Некрасов — впереди его были. Читали их, как отцов церкви, я ведь семинарист. Верования строились по глаголам их. Толстой незаметен был. Тогда учились думать о народе, а не о себе. Он — о себе начал. С него и пошло это…
вращение человека вокруг себя самого. Каламбур тут возможен:
вращение вокруг частности — отвращение от целого… Ну — до свидания… Ухо чего-то болит… Прошу…
Когда лысый втиснулся
в цепь, он как бы покачнул, приподнял от пола людей и придал
вращению круга такую быстроту, что отдельные фигуры стали неразличимы, образовалось бесформенное, безрукое тело, — на нем, на хребте его подскакивали, качались волосатые головы; слышнее, более гулким стал мягкий топот босых ног; исступленнее вскрикивали женщины, нестройные крики эти становились ритмичнее, покрывали шум стонами...
Круг все чаще разрывался, люди падали, тащились по полу, увлекаемые
вращением серой массы, отрывались, отползали
в сторону,
в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду
в чане, брызгали ею
в лицо друг другу и, сбитые с ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из круга и погрузил
в темноту, точно
в воду.
Так,
в стороне от безумного
вращения людей, которые неразрывно срослись
в тяжелое кольцо и кружатся
в бешеном смятении,
в стороне от них, — она на своем месте.
По изустным рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение и понижение берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей на шесть вверх. Нельзя было решить, стоя на палубе, поднимается ли вода, или опускается самое дно моря?
Вращением воды кидало фрегат из стороны
в сторону, прижимая на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он стоял, и грозя раздробить, как орех, и отбрасывая опять на середину бухты.
Интернационализм был явной ошибкой марксизма, отвергнутой самой жизнью,
вращением в абстракциях.
Из-за мыса смерч вышел тонкой струйкой, но скоро принял большие размеры, и по мере того, как он увеличивался, возрастала быстрота его
вращения и поступательное движение на северо-восток. Через несколько минут он принял поистине гигантские размеры и вдруг разделился на два смерча, двигавшиеся
в одном направлении к острову Сахалину.
Я сказала сейчас, что женщины любят то, что
в порядочном обществе известно под именем causerie. [легкой беседы (франц.)] Наедине с женщиной мужчина еще может, a la rigueur, [
в крайнем случае (франц.)] ограничиться
вращением зрачков, но
в обществе он непременнодолжен уметь говорить или, точнее, — занимать. Поэтому ему необходимо всегдаиметь под руками приличный сюжет для разговора, чтобы не показаться ничтожным
в глазах любимой женщины. Ты понимаешь, надеюсь, к чему я веду свою речь?
Повторяю: при таких условиях одиночество лишает человека последнего ресурса, который дает ему возможность заявлять о своей живучести. Потребность усчитать самого себя, которая при этом является, приводит за собой не работу мысли
в прямом значении этого слова, а лишь безнадежное
вращение в пустоте,
вращение, сопровождаемое всякого рода трусостями, отступничествами, малодушиями.
Взгляд ее черных глаз был умен, но
в то же время того, что дается образованием и
вращением мысли
в более высших сферах человеческих знаний и человеческих чувствований,
в нем не было.
Надо сказать, что заговоры вообще я считал самым нормальным явлением и был бы очень неприятно задет отсутствием их
в таком месте, где обо всем надо догадываться; я испытывал огромное удовольствие, — более, — глубокое интимное наслаждение, но оно, благодаря крайне напряженному сцеплению обстоятельств, втянувших меня сюда, давало себя знать, кроме быстрого
вращения мыслей, еще дрожью рук и колен; даже когда я открывал, а потом закрывал рот, зубы мои лязгали, как медные деньги.
Вращение было заведено, по-видимому, надолго, так как не уменьшалось и, раз начавшись, пошло гулять, как жернов
в ветреный день.
Немедленно, не останавливая
вращения, клетка поползла вверх, и я был вознесен высоко по винтовой линии, где моя тюрьма остановилась, продолжая вертеться
в стене с ровно таким же количеством простенков и коридоров.
Крайнее непонимание жизни, врожденная легкомысленность и отвычка вдумываться
в дело, приобретенная двухлетним
вращением среди вопросов, не составляющих вопроса, пустила Бенни увлекаться по этому пути заблуждения.
В тихие минуты полной беззаботности я как будто чувствовал подводное
вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность; но
в конце концов оказывалось, что стремились наружу одни спирали стеблей, на которых никаких цветов не было.
[Я и мой товарищ по гимназии, нынче известный русский математик К. Д. Краевич, знавали этого антика
в конце сороковых годов, когда мы были
в третьем классе Орловской гимназии и жили вместе
в доме Лосевых, «Антон-астроном» (тогда уже престарелый) действительно имел кое-какие понятия о небесных светилах и о законах
вращения, но главное, что было интересно: он сам приготовил для своих труб стекла, отшлифовывая их песком и камнем из донышек толстых хрустальных стаканов, и через них он оглядывал целое небо…
«От тленных воссияла еси, Дево, ложесн:
в нетление бо чреве славы солнце носила еси, бывша якоже есьмы, кроме
вращения и смешения».
Но наряду с ним
в холоде смерти, как и
в палящем
вращении «огненного колеса бытия», ощущается бездна укона, край бытия, кромешная тьма, смотрящая пустыми своими глазницами.
Положение о том, что жизнь человеческая не есть существование личности человека, добытое тысячелетним духовным трудом всего человечества, — положение это для человека (не животного) стало
в нравственном мире не только такой же, но гораздо более несомненной и несокрушимой истиной, чем
вращение земли и законы тяготения.
Я чувствую, что мой читатель удивлен и недоверчиво улыбается, мысленно обзывая меня старым фанфароном и лгуном, — но есть случаи, где скромность излишня и даже вредна. Да, это простое и
в своей простоте гениальное изобретение принадлежит мне, так же, как Ньютону — его бином, Кеплеру — его законы
вращения светил.