Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь
в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по
семи лежит
в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни
в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так
в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы,
семь чертей и одна ведьма вам
в зубы, что…
Случается, к недужному
Придешь: не умирающий,
Страшна
семья крестьянская
В тот час, как ей приходится
Кормильца потерять!
Неласково
Глядит на них
семья,
Они
в дому шумливые,
На улице драчливые,
Обжоры за столом…
В одной,
в другой навалятся,
А
в третьей не притронутся —
У нас на
семью пьющую
Непьющая
семья!
Кто видывал, как слушает
Своих захожих странников
Крестьянская
семья,
Поймет, что ни работою
Ни вечною заботою,
Ни игом рабства долгого,
Ни кабаком самим
Еще народу русскому
Пределы не поставлены:
Пред ним широкий путь.
Когда изменят пахарю
Поля старозапашные,
Клочки
в лесных окраинах
Он пробует пахать.
Работы тут достаточно.
Зато полоски новые
Дают без удобрения
Обильный урожай.
Такая почва добрая —
Душа народа русского…
О сеятель! приди!..
В чужой
семье — недолог сон!
В семь лет мирской копеечки
Под ноготь не зажал,
В семь лет не тронул правого,
Не попустил виновному.
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей
семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить
в колокола!
Послала бы
Я
в город братца-сокола:
«Мил братец! шелку, гарусу
Купи —
семи цветов,
Да гарнитуру синего!»
Я по углам бы вышила
Москву, царя с царицею,
Да Киев, да Царьград,
А посередке — солнышко,
И эту занавесочку
В окошке бы повесила,
Авось ты загляделся бы,
Меня бы промигал!..
В каком году — рассчитывай,
В какой земле — угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись
семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож,
Сошлися — и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
—
Семья была большущая,
Сварливая… попала я
С девичьей холи
в ад!
Уж за
семью Филиппову
В солдаты брат ушел.
Г-жа Простакова.
В семь часов.
Г-жа Простакова (бегая по театру
в злобе и
в мыслях).
В семь часов!.. Мы встанем поране… Что захотела, поставлю на своем… Все ко мне.
Скотинин. Вить ты слышала, поутру
в семь часов.
Г-жа Простакова. А кушать где изволите, с нами или
в своей комнате? У нас за столом только что своя
семья, с Софьюшкой…
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом
в кошеле кашу варили, потом козла
в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется
в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали
семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса
в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Изложив таким манером нечто
в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и,
в согласность древнему Риму, на
семи горах построен, на коих
в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница
в том только состоит, что
в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость,
в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда
в течение
семи дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
8) Брудастый, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел
в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем, привести
в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся
семь дней, как о том будет повествуемо ниже.
Но
в семье она — и не для того только, чтобы показывать пример, а от всей души — строго исполняла все церковные требования, и то, что дети около года не были у причастия, очень беспокоило ее, и, с полным одобрением и сочувствием Матрены Филимоновны, она решила совершить это теперь, летом.
Оказалось, что у Егора была
семья, три мальчика и дочь швея, которую он хотел отдать замуж за приказчика
в шорной лавке.
— Я больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются
в презрении и не мешают
семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между
семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
Алексей Александрович думал и говорил, что ни
в какой год у него не было столько служебного дела, как
в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе
в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и
семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был целый мир для Левина. Это был мир,
в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею
семьей.
В семь часов его разбудило прикосновение ее руки к плечу и тихий шопот.
Разведенная мать будет иметь свою незаконную
семью,
в которой положение пасынка и воспитание его будут, по всей вероятности, дурны.
С тех пор, как Алексей Александрович выехал из дома с намерением не возвращаться
в семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это дело жизни
в дело бумажное, он всё больше и больше привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.
Как это ни странно может показаться, но Константин Левин был влюблен именно
в дом,
в семью,
в особенности
в женскую половину
семьи Щербацких.
Две дамы эти были главные представительницы избранного нового петербургского кружка, называвшиеся,
в подражание подражанию чему-то, les sept merveilles du monde. [
семь чудес света.]
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с
семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
Дальнее поле, лежавшее восемь лет
в залежах под пусками, было взято с помощью умного плотника Федора Резунова шестью
семьями мужиков на новых общественных основаниях, и мужик Шураев снял на тех же условиях все огороды.
Подвязанный чиновник, ходивший уже
семь раз о чем-то просить Алексея Александровича, интересовал и Сережу и швейцара. Сережа застал его раз
в сенях и слышал, как он жалостно просил швейцара доложить о себе, говоря, что ему с детьми умирать приходится.
Малую часть земли, самую плохую, он раздавал внаймы, а десятин сорок
в поле пахал сам своею
семьей и двумя наемными рабочими.
Все члены этой
семьи,
в особенности женская половина, представлялись ему покрытыми какою-то таинственною, поэтическою завесой, и он не только не видел
в них никаких недостатков, но под этою поэтическою, покрывавшею их, завесой предполагал самые возвышенные чувства и всевозможные совершенства.
Если б он мог слышать, что говорили ее родители
в этот вечер, если б он мог перенестись на точку зрения
семьи и узнать, что Кити будет несчастна, если он не женится на ней, он бы очень удивился и не поверил бы этому. Он не мог поверить тому, что то, что доставляло такое большое и хорошее удовольствие ему, а главное ей, могло быть дурно. Еще меньше он мог бы поверить тому, что он должен жениться.
Только тем, что
в такую неправильную
семью, как Аннина, не пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим знанием людей, могла взять к своей девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое положение,
в которое она поставила
семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
— Если хорошенько разобрать историю этой девушки, то вы найдете, что эта девушка бросила
семью, или свою, или сестрину, где бы она могла иметь женское дело, — неожиданно вступая
в разговор, сказала с раздражительностью Дарья Александровна, вероятно догадываясь, какую девушку имел
в виду Степан Аркадьич.
Они возобновили разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях женщин. Левин был согласен с мнением Дарьи Александровны, что девушка, не вышедшая замуж, найдет себе дело женское
в семье. Он подтверждал это тем, что ни одна
семья не может обойтись без помощницы, что
в каждой, бедной и богатой
семье есть и должны быть няньки, наемные или родные.
Пожив
в Москве, особенно
в близости с
семьей, он чувствовал, что падает духом.
Степан Аркадьич не обедал дома, но обещал приехать проводить сестру
в семь часов.
Жить
семье так, как привыкли жить отцы и деды, то есть
в тех же условиях образования и
в тех же воспитывать детей, было несомненно нужно.
Было ли
в лице Левина что-нибудь особенное, или сам Васенька почувствовал, что ce petit brin de cour, [приволакивание,] который он затеял, был неуместен
в этой
семье, но он был несколько (сколько может быть светский человек) смущен входом Левина.
Жена?.. Нынче только он говорил с князем Чеченским. У князя Чеченского была жена и
семья — взрослые пажи дети, и была другая, незаконная
семья, от которой тоже были дети. Хотя первая
семья тоже была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй
семье. И он возил своего старшего сына во вторую
семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это сказали
в Москве?
— Неужели это возможно, чтобы мы были как муж с женою, одни, своею
семьей с тобой? — сказала она, близко вглядываясь
в его глаза.
— Очень у них хорошо, — рассказывал Васенька про Вронского и Анну. — Я, разумеется, не беру на себя судить, но
в их доме чувствуешь себя
в семье.
Ей всегда казалось, что он лучше всех
в семье понимает ее, хотя он мало говорил о ней.