Неточные совпадения
Я как сейчас его
перед собой вижу. Высокий, прямой, с опрокинутой назад головой,
в старой поярковой шляпе грешневиком, с клюкою
в руках, выступает он, бывало, твердой и сановитой походкой из ворот, выходивших на площадь, по
направлению к конторе, и вся его фигура сияет честностью и сразу внушает доверие. Встретившись со мной, он возьмет меня за руку и спросит ласково...
Почти до темной ночи изволят они продолжать свой долгий ужин; но вот раздается громкое призывное гоготанье стариков; молодые, которые, жадно глотая сытный корм, разбрелись во все стороны по хлебам, торопливо собираются
в кучу, переваливаясь
передами от тяжести набитых не
в меру зобов, перекликаются между
собой, и вся стая с зычным криком тяжело поднимается, летит тихо и низко, всегда по одному
направлению, к тому озеру, или берегу реки, или верховью уединенного пруда, на котором она обыкновенно ночует.
Он удалился скорым шагом по
направлению к своему вагону, но слова его остались при мне и заставили меня задуматься. За минуту
перед тем я готов был похвастаться, что ловко отделался от назойливого собеседника, но теперь эта ловкость почему-то представилась мне уже сомнительною. А ну, как вместо ловкости-то я собственными руками устроил
себе западню? — смутно мелькало у меня
в голове.
Меж тем как свободно вышедшие христиане пошли к Адеру,
перед вечером из Александрии выступала
в том же
направлении к Канопскому гирлу третья группа путешественников. Эта опять представляла
собою совсем не то, что шумный табор ткачей, и шерстобитов, и веселых зрителей с фокусниками, плясунами и цветочницами, и не то, что представляла
собою вышедшая вторая кучка приунывших христиан. Теперешняя группа отличалась важностью: это были знатные лица и их свита.
— Я думаю не так, — сказала молодая умная женщина, воспитанная
в свободной стране. — Я рада этому твоему сну, я думаю так же, как и ты, что ответственность, лежащая на тебе, ужасна. Я часто мучалась этим. И мне кажется, что средство снять с
себя хотя не всю, но ту, которая непосильна тебе, ответственность есть очень легкое. Надо
передать большую часть власти, которую ты не
в силах прилагать, народу, его представителям, и оставить
себе только ту высшую власть, которая дает общее
направление делам.